150-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ В.И. ВЕРНАДСКОГО
И СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ
В.И. ДОРКИНА ПОСВЯЩАЕТСЯ…
Кошелева Лидия Владиславовна, учитель высшей категории, кандидат ветеринарных наук.
Для молодого возраста знакомство с мыслями светлых умов составляет превосходное умственное упражнение: оно оплодотворяет ум и изощряет мысль.
И. Гердер
«Эскиз удивительной жизни»
12 марта 2013 года исполнится 150 лет со дня рождения Владимира Ивановича Вернадского, 30 МАРТА 2013 - 7 ЛЕТ СО ДНЯ ТРАГИЧЕСКОЙ ГИБЕЛИ ВИКТОРА ИВАНОВИЧА ДОРКИНА. ИМ И ПОСВЯЩАЕТСЯ ЭТОТ УРОК…
Одни люди знамениты своими титулами или занимаемыми постами, другие — званиями, третьи — определенными достижениями. Вернадский интересен и велик сам по себе, как прекрасная человеческая личность. Обладая необычайно обширными знаниями, он умел вырабатывать новые идеи — интересные, неожиданные и глубокие. Имя Вернадского к связывает воедино век нынешний, век минувший и век грядущий.
Владимир Иванович Вернадский родился 12 марта 1863 года в Санкт-Петербурге. Его отец, Иван Васильевич Вернадский, был профессором политической экономии и статистики, хорошо знал несколько европейских языков, много времени уделял изучению истории научных идей.
Раннее детство Владимира Ивановича прошло в Харькове. Для семьи Вернадских это было хорошее, веселое время, когда детям жилось особенно привольно. В 1873 г. Владимир поступил в гимназию. Учился легко, дома много читал. В огромной домашней библиотеке были географические издания, книги по истории, описания путешествий и открытий, обширная художественная литература. «Я рано набросился на книги и читал с жадностью все, что попадалось под руку, постоянно роясь в библиотеке отца… Я читал очень много, но учиться не любил, сидел над книгами, но фантазия моя в это время летела бог знает куда… Я любил всегда звезды, особенно Млечный Путь поражал меня. Я долго не мог успокоиться: в моей фантазии я бродил через бесконечное мировое пространство, падающие звезды оживлялись».
Вспоминая свои гимназические годы, Владимир Иванович всегда говорил, что он очень много получил от общения с товарищами, среди которых на первом месте стоит Андрей Николаевич Краснов. (В дальнейшем А. Н. Краснов стал профессором географии растений в Харьковском университете и основателем Батумского ботанического сада.). Класс, где учился юный Вернадский, оказался очень одаренным.
После окончания гимназии в 1881 г. В. И. Вернадский поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. Выбор этого отделения был сделан после больших колебаний, так как будущего ученого интересовало не только естествознание, а почти в равной мере и науки исторические, и математика, и астрономия. Его учителями были Менделеев, Докучаев, Бекетов, Сеченов, Бутлеров. Они излагали студентам новейшие результаты собственных исследований, делились сомнениями, рассказывали о новых гипотезах и планируемых работах. «На лекциях многих из них открылся перед нами новый мир, — вспоминал впоследствии Вернадский, — и мы все бросились страстно и энергично в научную работу, к которой мы были так несистематично и неполно подготовлены прошлой жизнью».
Студенты сразу попадали в гущу научной жизни, участвовали в научном поиске. Вернадский вступает в студенческое научно-литературное общество, которое объединило студентов, выделявшихся своими научными и литературными интересами. Особенно большое влияние на Вернадского оказали Менделеев и Докучаев. Дмитрий Иванович Менделеев открыл перед поступившими в университет юношами «новый мир» — мир науки, показал им силу научной мысли, блестящее и мощное развитие химии. Эта вера в силу науки стала краеугольным камнем в мировоззрении Вернадского.
Василий Васильевич Докучаев был руководителем Владимира Ивановича по тем предметам, по которым он специализировался — кристаллографии и минералогии. Но Владимир Иванович ценил выдающегося почвоведа еще больше за то, что тот «прокладывал в науке новый путь». Докучаев не ждал появления новой науки, а сам создавал ее. Его почвоведение явилось первой наукой, изучавшей не организмы сами по себе, а всю область взаимодействия между живой и мертвой природой. Под руководством Докучаева Вернадский участвовал в экспедициях по изучению почв и их обитателей. В эти же годы по его рекомендации Владимир Иванович начал заниматься минералогией и кристаллографией. Но эти науки не удовлетворяли научным интересам Вернадского. Он всегда был склонен к теоретическим обобщениям, стремился охарактеризовать явления или природные процессы всесторонне. Его волновали мысли о природе научного познания, синтезе знаний, тайнах Земли и жизни.
Вернадский много думает о своей жизни. Он разрабатывает жизненную программу. «Первое дело: 1. Выработка характера: откровенность, небоязнь высказывать и защищать свое мнение. 2. Образование ума: знакомство с философией, математикой, искусством». И еще, самое главное: «Смысл жизни я вижу в том, чтобы сделать возможно больше хорошего, честного, высокого, чтобы, умирая, можно было сказать: «Я сделал все, что мог сделать. Я не сделал никого несчастным».
По окончанию Петербургского университета Владимир Иванович переехал в Москву и в 1855 г. стал хранителем Минералогического кабинета Московского университета. Так началась его самостоятельная жизнь. В 1886 г. Владимир Иванович женился на Наталье Егоровне Старицкой, с которой 56 лет прожил, по его собственному выражению, «душа в душу и мысль в мысль». Наталья Егоровна принадлежала к типу женщин, литературным олицетворением которых была Вера Павловна из романа Чернышевского «Что делать?». Они познакомились с ней, работая в петербургском народническом кружке.
— Будьте моей женой, Наташа, а?
— Нет, Владимир Иванович, женой вашей я не могу быть!
— Вы меня не любите? Вы обещали кому-нибудь?
— Нет, ни то и ни другое, мне с вами всегда хорошо, как ни с кем другим... Я на три года старше вас, мой друг!
Владимир Иванович обратил к ней свое лицо с искренним удивлением. Она пояснила, смущаясь и волнуясь:
— А это значит, что, когда вы будете в полном расцвете сил и таланта, я буду старушкой, буду висеть камнем на вашей жизни, а вы по вашему характеру и доброте будете нести свой крест...
В 1887 г. у них родился сын Георгий, впоследствии профессор русской истории в Йельском университете (США), а в 1898 г. — дочь Нина, будущий психиатр.
В 1888 г. Вернадский был командирован на два года за границу с целью проведения научных экскурсий по Европе. За эти два года он очень много видел и многому научился.
Два семестра Владимир Иванович проработал в Мюнхене у известнейшего ученого П. Грота, которого тогда называли «королем кристаллографии». Грот нашел результаты работ молодого ученого новыми и интересными и предложил напечатать их.
«Нет однородного пространства, а есть множество его форм состояний, и кристаллы — одно из этих состояний… Происхождение элементов находится в тесной связи с развитием Солнечной или звездных систем».
Так в науке появляется новое имя — Вернадский. В это же время Вернадский защищает магистерскую, а затем и докторскую диссертации и становится профессором Московского университета. Ему было в это время 28 лет. Университет располагал тогда богатыми минералогическими коллекциями, однако содержались они в большом беспорядке. При кафедре имелась совсем новая, только что оборудованная химическая лаборатория. Это было особенно важно для Владимира Ивановича. Он тотчас начал в ней работать.
Многих удивляла работоспособность Вернадского. Его друг минералог Агафонов писал Владимиру Ивановичу: «Как всегда, Вы читаете такую бездну и по таким разнообразным вопросам, что становится завидно: откуда Вы берете Ваше уменье времени придавать длительность и день превращать в несколько дней». Действительно, Владимир Иванович не любил терять время даром. Вернадский не был бы Вернадским, если бы он не умел в высшей степени организовать свой труд. Он всегда вставал рано — около семи часов, выпивал кофе или чай и затем всецело отдавался творческой работе.
Обед в доме Вернадских был ранний — в 12 часов, ужин — в 6. Даже в последние годы жизни Владимир Иванович иногда работал еще после обеда до 3—4 часов. А иногда, если чувствовал себя хорошо, ехал в Лабораторию или в Президиум Академии наук или совершал прогулку. Всю вторую половину дня он обычно читал, писал письма, беседовал с кем-нибудь из друзей. В отношениях с людьми Владимир Иванович был очень прост. Однако он умел поставить себя так, чтобы окружающие ценили его время и не отрывали по пустякам.
Владимир Иванович любил искусство, особенно музыку. Ее он воспринимал очень глубоко и говорил, что музыка помогает ему в работе мысли.
Была еще характерная черта у Владимира Ивановича — стремление беречь «кусочки времени». Кончил, например, диктовать, а до обеда остается 15—20 минут. Но и это время не должно пропасть — он или разбирает книги, чтобы указать их порядок в библиотеке, или диктует небольшое письмо, или еще что-нибудь «вталкивает» в этот «кусочек времени». Приблизительно в течение одного месяца за счет таких «кусочков» была разобрана вся библиотека. Он говорил, что беречь «кусочки времени» он выучил и свою дочку Нину.
Спать ложился Владимир Иванович не позже 11 часов, почитав немного перед сном. Днем он никогда не спал. По ночам работал только в ранней молодости, впоследствии эту привычку оставил.
Выходных дней он не признавал, режим дня оставался всегда одним и тем же: творческая работа, после нее — разнообразное чтение, беседы, прогулки и снова работа.
Прогулки всегда были связаны для него с наблюдениями, особенно ценил он общение с природой. Он замечал все и во всех подробностях: какие цветы зацветают, какие вредители появляются на дубах, как прилетают птицы. Свои работы он тоже обдумывал во время прогулок.
Читал Владимир Иванович очень быстро и всегда несколько книг одновременно. По его словам, еще во время учебы, даже готовясь к экзамену, он всегда читал что-нибудь совсем постороннее.
Вернадский мог читать литературу на 14 языках: в гимназии он изучал латинский и греческий и самостоятельно овладел украинским и польским, в университете усовершенствовался путем индивидуального чтения в английском, немецком и французском языках, изучал итальянский, а в начале своей научной работы самостоятельно овладел скандинавскими языками (норвежским, шведским), голландским, а также испанским и чешским.
20 лет (до 1911 г.) продолжалось преподавание Вернадского в Московском университете. С 1901 г. он одновременно читал лекции и на Высших женских курсах. За этот период кафедра минералогии ежегодно обогащалась новыми образцами, приборами и книгами. Здесь были широко поставлены практические занятия студентов и введены минералогические экскурсии. Работы студентов нередко печатались в «Бюллетене Общества испытателей природы».
Он поучал: «Не ищите в научной работе себе учителей. Учителями у вас должны быть только законы природы. Они непреложны и неизменны. Кто их не знает, тот ошибается, и потому старайтесь их открывать в научной работе и только ими руководствоваться. Только опыт, то есть то, что никогда не зависит от наших толкований, часто ошибочных, может быть критерием истины... А когда мы знаем все условия, нужные для достижения желаемой цели, тогда мы находимся на верном пути...».
Многие ученики Вернадского стали в дальнейшем крупными учеными. Особенно выделяется среди них своей одаренностью А. Е. Ферсман — близкий друг Владимира Ивановича, давший прекрасное описание жизни своего учителя.
Владимир Иванович не был блестящим оратором. И все же каждое его выступление, будь то простая лекция или торжественный доклад, завораживало слушателей. Конечно, он прекрасно знал свой предмет, его историю, его литературу, но одно это не могло бы привлечь внимания слушателей равной учености. Вернадский держал в напряжении аудиторию новизною идей и обобщений, окружавших старое содержание. Иногда они вызывали недоумение, чаще находили восторженный отклик, но всегда поражали неожиданностью, смелостью и безбоязненным вторжением мысли в недоступные для наблюдений области.
В методе преподавания минералогии Вернадский был новатором. Он коренным образом перестроил курс минералогии, превратив ее из сухой описательной дисциплины в точную науку, основанную на глубоком понимании химических процессов земной коры. Он сразу решительно отделил кристаллографию от минералогии, считая, что кристаллография опирается на математику и физику, в то время как минералогию он рассматривал как химию земной коры, связанную с геологией.
С каждым годом Вернадского все более увлекала «описательная минералогия» и все более укреплялись его взгляды на минералогию как на химию земной коры.
Кроме того, возрастала потребность в общем описании русских месторождений минералов. С 1903 г., когда уже был накоплен большой материал, Владимир Иванович принимается за широкую и трудоемкую сводку «Опыт описательной минералогии». После обширного введения и большого списка литературы по общим вопросам минералогии, он дает здесь описание самородных элементов.
Для некоторых минералов, сыгравших большую роль в развитии человеческой культуры, введен раздел истории этого минерала, например «история золота», «история алмаза». Например, описание одного минерала «золото» занимало больше 200 страниц. Оно было исчерпывающим, носило энциклопедический характер и давало в то же время указания на русские месторождения с точными литературными ссылками.
Круг интересов Вернадского не ограничивается узкой специальностью, и к началу ХХ в. появляются его первые статьи по вопросам философии и истории науки.
Двадцать лет, которые провел Вернадский в Московском университете, были неспокойным и тяжелым временем в жизни страны. Студенчество чутко откликалось на общие политические события, возмущалось реакционным университетским уставом 1884 г., и спокойная рабочая обстановка постоянно прерывалась целыми периодами волнений: сходок с выражениями протеста и иногда довольно продолжительных забастовок. Чтобы добиться прекращения студенческих выступлений, Министерство народного просвещения стало вводить в стены университета полицию.
В 1911 г., протестуя против присутствия полиции в университете после студенческих волнений, Вернадский в числе многих профессоров покидает Московский университет и переезжает в Петербург. Здесь он реорганизует Минералогический музей и много внимания уделяет радиоактивным элементам.
Крупнейшие ученые Запада еще с 1896 г. начали усиленно изучать радиоактивность. Вернадский был поражен грандиозностью открывающихся перед человечеством перспектив.
«Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение? — спрашивал он. — Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука?»
В это время физико-математическому отделению Академии наук он представлял одну записку за другой, настаивая на необходимости безотлагательных исследований радиоактивных месторождений России.
«Я считал и считаю, что дело исследования радиоактивных месторождений имеет, помимо научного значения, значение государственное и требует исполнения вне очереди, так как вызывается запросами дня», — писал он.
Летом 1911 г. он предпринял большую поездку на Кавказ и в Среднюю Азию, в Фергану. Здесь он выяснял вопрос о том, имеются ли в этих районах радиоактивные руды. Тогда впервые Вернадский познакомился со Средней Азией, с природой пустынь, с полузаброшенным рудником Тюя-Муюн, который дал России первые граммы драгоценного радия.
В. И. Вернадский верно оценил колоссальную роль, которую играют в жизни Земли радий и другие радиоактивные элементы, выделяющие лучистую энергию и теплоту при радиоактивном распаде и, следовательно, влияющие на общий тепловой режим Земли. Он организовал первые в нашей стране экспедиции по поискам радиоактивных руд. В 1910 г. ученый пишет слова, которые теперь звучат пророчески: «Ни одно государство и общество не могут относиться безразлично, как, каким путем, кем и когда будут использованы и изучены находящиеся в его владениях источники лучистой энергии».
«Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса. Они должны себя чувствовать ответственными за все последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией всего человечества. Мысль и внимание должны быть направлены на эти вопросы».
Организацией радиевых экспедиций, пропагандой значения радия, созданием геохимической лаборатории, изучением радиоактивных минералов и руд, подготовкой первых специалистов Вернадский вспахал целину для создания в Советской России собственной радиевой промышленности.
Отныне Вернадский стал работать в системе Академии наук. Отношение Владимира Ивановича к Академии наук всегда было очень серьезным. Он видел в ней не только мощный научный коллектив. В этом учреждении, созданном 200 лет назад, он видел крупную силу, участвующую в мировом научном движении.
Теперь статьи Вернадского печатались в «Известиях Академии наук». Это целая серия статей, посвященная вопросам новой отрасли науки — геохимии. Кроме того, он опубликовал две интересных статьи о Ломоносове и закончил первый том «Опыта описательной минералогии».
Способность Вернадского переходить от наблюдений и эксперимента к неожиданным обобщениям потрясает воображение. Идеи его не всегда вмещались в рамки существующей науки. Мертвые религиозные и философские схемы на каждом шагу хватали живую науку, и идеям Вернадского негде было жить и развиваться.
В конце декабря 1911 года в Петербурге происходил Второй Менделеевский съезд.
Вернадский обратился к съезду с докладом «О газовом обмене земной коры» — по вопросу, почти совсем не изученному, а между тем во многом определяющему физические и химические процессы земной коры.
Земная атмосфера является наибольшим скоплением газов, непосредственно доступных наблюдению и изучению. Вернадский обратил внимание, что состав окружающей нас атмосферы остается почти неизменным в пределах точности наших измерений, несмотря на непрерывное поглощение, например, кислорода организмами и еще большим расходованием его на разнообразные реакции окисления. Такое постоянство в составе атмосферы Вернадский объяснил тем, что химические реакции, выделяющие в атмосферу ее составные части, являются замкнутыми круговыми процессами.
Указывая на неизученность газового обмена и призывая ученых идти на огромное поле работы в этой области, Вернадский подчеркнул теоретическое и практическое значение такой работы: «Но дело не только в одном научном интересе, а в том, что природный газ есть источник могучей энергии и эта энергия у нас в России не тронута или безумно растрачивается даром и без пользы. Она может быть разумно использована только тогда, когда будет научно изучена!»
Часто, куда являлся Вернадский со своими неожиданными предложениями и обобщениями, он встречался с отсутствием необходимых анализов, вычислений, измерений, и везде ему приходилось проделывать всю предварительную работу, загружая сотрудников и лаборатории. А между тем он был ограничен в средствах, аппаратуре и в помещениях.
В 1915 г. по инициативе и под председательством Вернадского была создана Комиссия по изучению естественных производительных сил России при Академии наук, что было так важно для военного времени. Планомерно стали появляться сборники основных сведений по всем видам сырьевых ресурсов. В результате работы Комиссии началась добыча русского бора, алюминия, висмута. Летом 1916 г. Вернадский и Ферсман ездили на Алтай для изучения бокситов и других руд алюминия.
Историческое значение организаторской деятельности Вернадского и возглавляемой им Комиссии по изучению производительных сил страны идет вровень с великим значением научной его деятельности. В сущности, начинается создание собственной нашей сырьевой базы, без которой немыслима никакая промышленность.
В 1917 году у Вернадского обнаружили туберкулез, и он уехал на Украину. Мысль о создании Украинской Академии наук захватила Вернадского. В Киеве он активно участвует в создании Украинской Академии наук и становится ее президентом.
После революции поле научной деятельности В. И. Вернадского расширилось. Он снова назначается директором Геологического и минералогического музея. Затем он организует Радиевый институт и избирается его директором.
Он продолжал работать в области геохимии радиоактивных элементов, изучал геологическую роль живого вещества. В декабре 1921 г. В. И. Вернадский получает через Академию наук предложение от ректора Парижского университета прочитать курс геохимии в Париже. Вернадский дал согласие и выехал за границу 1 июня 1922 г.
Период с 1922 по 1926 г. Вернадский провел за границей, в основном во Франции, где читал лекции в Сорбонне. В это время были изданы его лекции по геохимии, статьи по минералогии, кристаллографии, геохимии, биогеохимии, химии моря, эволюции жизни. Возвратившись в 1926 году в Россию, Вернадский опубликовал знаменитую монографию «Биосфера», где впервые сфера жизни, объемлющая все живые организмы от бактерий до человека, была рассмотрена как единое целое. Монография вышла тиражом в две тысячи экземпляров и при жизни Вернадского не переиздавалась.
Владимир Иванович даже в детстве не писал стихов и часто прозу предпочитал поэзии, но с маленьким томиком Тютчева он постоянно советовался, как с единомышленником. Они оба были мыслителями — один в науке, другой — в искусстве.
(Звучит стихотворение Ф.И. Тютчева)
Певучесть есть в морских волнах,
Гармония в стихийных спорах,
И стройный мусикийский шорох
Струится в зыбких камышах.
Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе,—
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем.
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник?
И от земли до крайних звезд
Все безответен и поныне
Глаз вопиющего в пустыне,
Души отчаянной протест?
Еще прежде, чем закончена была «Биосфера», Владимир Иванович, работая над книгой, держал в уме тютчевский эпиграф к ней:
Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе.
До Вернадского жизнь рассматривалась как случайное явление на Земле. Это убеждение вело к тому, что наука просто не замечала влияние живого на ход земных процессов, игнорировала существование на поверхности планеты, на границе ее с космической средой, особой охваченной жизнью оболочки — биосферы. Согласно Вернадскому, биосфера — это такая оболочка, в которой существует или существовала в прошлом жизнь и которая подвергалась или подвергается воздействию живых организмов.
«Понятие «жизнь» неразрывно связано с философскими и религиозными построениями, от которых биологи никак не могут избавиться. Оставляя в стороне представление «жизнь», я постарался остаться на точной эмпирической основе и ввел в геохимию понятие «живое вещество» как совокупность живых организмов, неразрывно связанных с биосферой, как неотделимая часть ее или функция. Живое вещество целиком отвечает жизни, поскольку она проявляется на нашей планете вне философских и религиозных наростов мысли».
Летом 1927 года, выступая в Берлине с докладом о «Геохимической энергии жизни в биосфере» Вернадский преследовал две цели: обратить внимание слушателей на незамечаемый наукой процесс кругообращения элементов в биосфере и привлечь натуралистов к изучению этого процесса.
Сущность своего учения о биосфере и живом веществе Вернадский представил в предельно ясной и краткой форме.
— Можно без преувеличения утверждать, — говорил он, — что химическое состояние наружной коры нашей планеты, биосферы, всецело находится под влиянием жизни, определяется живыми организмами.
Несомненно, что энергия, придающая биосфере ее обычный облик, имеет космическое происхождение. Она исходит из Солнца в форме лучистой энергии. Но именно живые организмы, совокупность жизни, превращают эту космическую лучистую энергию в земную, химическую и создают бесконечное разнообразие нашего мира.
Это живые организмы, которые своим дыханием, своим питанием, своею смертью и своим разложением, постоянным использованием своего вещества, а главное — длящейся сотни миллионов лет непрерывной сменой поколений, своим рождением и размножением порождают одно из грандиознейших планетных явлений, не существующих нигде, кроме биосферы. Этот великий планетный процесс есть миграция химических элементов в биосфере, движение земных атомов, непрерывно длящееся больше двух миллиардов лет согласно определенным законам.
В этом берлинском докладе Вернадского интересен один момент: появление нового биогеохимического термина — миграция элементов.
Биогенная миграция производится силами жизни и, взятая в целом, является одним из самых грандиозных и самых характерных процессов биосферы, основной чертой ее организованности. Огромные количества атомов, исчисляемых не квинтильонами, а еще большими числами, находятся в непрерывной биогенной миграции.
Эволюционный процесс не только расширял область жизни, он усиливал и менял темп биогенной миграции: создание скелета позвоночных изменило и усилило миграцию атомов фосфора и, вероятно, фтора; создание скелетных форм водных беспозвоночных коренным образом изменило и усилило миграцию атомов кальция.
А для ученого на первом месте по-прежнему стоит организация работ по биогеохимии. Зачаток ее уже существует в виде «отдела живого вещества». Вернадскому были ассигнованы средства для изучения живого вещества, и летом 1927 г. в Петергофе под Ленинградом был произведен первый массовый сбор живых организмов для химического анализа.
Анализ животных и растений для установления качественного и количественного нахождения химических элементов в организмах Вернадский производил, чтобы иметь данные, сравнимые с анализами минералов. Таких данных почти не существовало, и с каждым новым экспериментом стали открываться интереснейшие факты.
Так, почвоведы считали, что растения берут из почвы пятнадцать элементов, а животные, питающиеся растениями, получают те же элементы через усвоение растительной пищи.
Геохимическое исследование растений привело к предположению, что в почве имеются все известные тогда 87 химических элементов.
Кроме элементов, перечисляемых почвоведами, Вернадский установил присутствие в растениях и животных целого ряда редких элементов, как никель и кобальт.
Сотрудникам, работавшим тогда под непосредственным и строгим руководством Вернадского, производимые опыты иногда казались бесплодными, а присутствие в организмах таких элементов, как кобальт, казалось чистой случайностью, не имеющей никакого значения.
Вернадский исходил из убеждения, что случайностей в природе нет, и надеялся, что с накоплением новых и новых данных анализа будет постепенно выясняться и значение сверхмалых количеств элементов, входящих в состав организмов.
Вернадский не любил слова «микроэлементы» за его неточность и никогда не употреблял его, но именно он положил начало изучению химического состава организмов.
Начатое В. И. Вернадским изучение сверхмалых количеств элементов в организмах привело также к созданию специальных удобрений с добавкой некоторых элементов, значительно повышающих урожайность полевых и огородных культур.
Объем и значение работ, производимых отделом живого вещества, позволили Вернадскому поднять вопрос о преобразовании отдела в самостоятельную лабораторию Академии наук. И в 1929 г. «отдел живого вещества»: становится Биогеохимической лабораторией Академии наук (Биогел), а уже в 1930 г. появился первый том ее трудов. Коллектив был маленький, но дружный, сплоченный. В. И. Вернадский умел заражать энтузиазмом своих сотрудников. Он стал первым директором Биогела и оставался им до конца жизни — в течение 16 лет. Ученый отдавал своему детищу много сил и времени, но их хватало и на многое другое.
Благодаря высокой дисциплинированности мышления и бесподобной организованности труда и времени Вернадский умел работать и мыслить одновременно в разных направлениях.
Владимир Иванович находит время для сбора материалов по геохимии воды, так как он считал необходимым включить ее в число минералов. С 1928 по 1936 г. он напечатал в трех выпусках «Историю природных вод».
Проблема строения силикатов и алюмосиликатов также по-прежнему интересует его. Он снова пишет несколько статей по этому вопросу в связи с новыми достижениями кристаллографии. В них выдвигается еще одна проблема — влияние естественно и непрерывно идущего радиоактивного распада атомов на тектонические процессы в земной коре.
«Науки о Земле начинают сейчас так же меняться под влиянием явлений радиоактивности». Развивая свои идеи о значении радиоактивного процесса, позволяющего по продуктам распада определить абсолютный возраст минералов и пород и тем самым возраст Земли, Вернадский создает радиогеологию. Он выдвигает на первый план новую научную проблему — точное определение геологического времени по содержанию в породах радиоактивных элементов и продуктов их распада.
Владимир Иванович обладал незаурядным организаторским талантом. Найдется немного комиссий, комитетов и институтов Академии наук СССР, в создании и развитии которых не участвовал бы Вернадский. Одним из таких комитетов, принявших мировой характер, стал Международный комитет по геологическому времени. Геолого-географическое отделение Академии наук обратилось к Вернадскому с просьбой возглавить Комиссию по радиоактивному определению времени.
Для задач стратиграфии — науки, изучающей последовательность отложений земной поверхности, — Вернадский рекомендовал в горных породах искать новые формы ископаемых, позволяющие определить возраст горной породы изучением ее радиоактивных проявлений. Такие ископаемые существуют: это образованные организмами минералы — остатки организмов, которые со времени образования горных пород не изменялись.
Точное определение геологического времени имеет огромное значение для геологии и палеонтологии, для быстрого и точного разрешения споров, которые возникают постоянно во время текущей геологической работы. Введение такого нового определения времени по тысячелетиям или миллионам лет дает твердое основание геологии и связывает ее с точными науками.
В 1934 г. Академия наук СССР была переведена из Ленинграда в Москву, куда переезжает и Вернадский в предложенную ему Академией квартиру.
После переезда в Москву первое место у ученого занимает работа дома. В лаборатории он бывал, когда мог, но главным для него стало теперь только общее руководство работой слаженного коллектива и изложение своих научных мыслей.
Он начинает пользоваться услугами машинистки и привыкает, диктуя, думать. Все чаще и чаще появляются его письма, написанные на машинке. Наконец он уступает советам друзей: Анна Дмитриевна Шаховская, дочь старого друга, становится личным секретарем Владимира Ивановича и посвящает себя его трудам и занятиям.
Кабинет Вернадского делается в эти годы маленьким центром научной жизни. Здесь постоянно бывают сотрудники лаборатории, и Владимир Иванович ведет оживленную беседу. Он, как и в молодости, с большим участием входит во все нужды сотрудников. У него бывают и приезжие ученые, посещают и старые личные друзья.
Обсуждаются работы по метеоритам и исследованию минеральных вод, проблемы определения геологического возраста пород.
Его интересуют в это время и глубокие философские вопросы: проблема времени, проблема симметрии в применении к живому веществу, различные состояния пространства. Он выдвигает идею создания геохимической карты Московской области и Русской платформы.
Как многие представители теоретической, отвлеченной мысли, Вернадский ценил людей, умеющих приложить к жизни теоретическую науку. Каждое применение его собственных идей к житейским потребностям человека делало ученого счастливым намного дней. В таких случаях он жадно интересовался всеми подробностями дела.
Вернадский исследовал природу и проникал в ее законы без мысли о том, когда, где и к каким практическим результатам эти исследования приведут, но с полной уверенностью, что так или иначе они к ним приведут.
Казавшиеся столь чуждыми житейским потребностям человека биогеохимические идеи Вернадского стали находить практическое приложение.
Оказалось, что изменение в почвах содержания железа, кальция, фосфора, йода и других элементов резко сказывается на растениях, а затем через растения и на животных. Так распространенный в некоторых горных районах заболевание зоб у людей является результатом недостатка йода. С введением в пищу йода болезнь излечивается. Широко известной по всему миру «белой чумой» заболевают растения при недостатке в почвах меди. Внесение в почву меди излечивает растения.
Летом 1937 г. Владимир Иванович с большим успехом последний раз выступает перед широким собранием ученых геологов — на XVII Международном геологическом конгрессе в Москве. Он сделал доклад «О значении радиогеологии для современной геологии».
Через месяц после выступления на конгрессе Владимира Ивановича постиг легкий удар. Он лишился способности двигать пальцами правой руки, и это напугало его больше всего. Советские специалисты уверяли, что способность владеть пером вполне восстановится, и они не ошиблись.
«…Вот уже более двух недель я лежу в постели и могу только диктовать. Два пальца моей правой руки еще плохо действуют. Я не могу писать, могу только подписываться. Вот какова человеческая жизнь! Конечно, несколько дерзко… начать писать главную работу жизни в 73 года. Но голова чрезвычайно свежа, и мысль работает как прежде. Я живу будущим».
В ноябре Владимир Иванович уже писал Ферсману: «Я чувствую себя умственно совершенно свежим и «молодым», стараюсь не думать о моей книге, в частности о ноосфере, хотя ясно вижу, что у меня идет глубокий подсознательный процесс, который неожиданно для меня вдруг вскрывается в отдельных заключениях, тезисах, представлениях».
Надо ли добавлять, что все они неизменно восходили к проблемам космоса?
Много внимания ученый уделял работе по метеоритам. С 1939 г. — с момента организации Комитета по метеоритам — В. И. Вернадский до самой смерти был его председателем.
Лето 1940 г. было для Вернадских неблагополучным. Владимир Иванович перенес инфаркт. Пришлось пролежать в постели больше месяца. Но ученый продолжал работать. Он много читал, диктовал письма, обдумывал работы. В начале 1941 г. Вернадский приступает к большой работе «О геохимическом окружении биосферы».
Когда разразилась война, ученый был полон новых мыслей и начинаний. Только что были изданы сборник его статей по биогеохимии — «Биогеохимические очерки» (1940 г.) — и два выпуска из серии «Проблемы биогеохимии». В начале 1941 г. В. И. Вернадский сделал доклад на заседании Комитета по метеоритам «О необходимости организованной научной работы по космической пыли».
В противоположность метеоритам не только в коллекциях Академии наук, но и во всем Союзе не имелось ни одного образчика космической пыли. Между тем значение космической пыли в астрономической картине мира бесконечно превышало значение метеоритов. Астрономия к этому времени установила широчайшее распространение космической пыли в мировом пространстве.
Перед массой космической пыли в мировом пространстве отходят на второе место все звезды и туманности, не говоря уже о планетах, астероидах и метеоритах, генетически связанных с космической пылью. Господствующее значение космической пыли в строении вселенной представлялось Вернадскому несомненным, и в изучении строения ее атомов он видел также путь к изучению недоступных недр Земли.
Вернадский всегда подчеркивал, что нам известна в какой-то мере лишь самая верхняя пленка земной коры, на глубину шести-семи километров, хотя земная кора достигает толщины от десяти до шестидесяти километров. О ядре же Земли, образованном веществом высокой плотности, и о мантии, окружающей ядро, мы можем делать только предположения, быть может, далекие от истины. Космическая пыль могла бы, вероятно, несколько приоткрыть тайны земных недр.
Скоро стали говорить об эвакуации Академии наук. Было решено, что академики поедут в Казахстан, в Боровое. В Боровом Владимир Иванович прожил два года и там продолжал работать. Он был помещен в небольшом домике, теплом и спокойном, жизнь в котором вполне напоминала домашнюю обстановку.
К военным событиям Вернадский относился с неослабевающим интересом и с необычайно твердым оптимизмом. 6 ноября 1942 г. он писал: «Я сейчас очень думаю о реконструкции страны после нашествия немецких варваров».
Работал он главным образом над своими воспоминаниями. Эту работу он связывал с приближающимся уходом из жизни, о чем ему напоминало ухудшающееся зрение, возрастающая слабость сердца и необходимость пользоваться услугами близких людей.
В начале 1943 г. он лишился своего друга и помощницы — жены. Она скончалась неожиданно. Наталью Егоровну похоронили в Боровом. Окружающим казалось, что Владимир Иванович не справится с горем. Но на следующее утро, как обычно, только немного попозже, он позвал секретаря, чтобы продолжить работу.
Через месяц после этого печального события В. И. Вернадскому исполнилось 80 лет. Он был награжден Орденом Трудового Красного Знамени и ему была присуждена Сталинская премия 1-й степени за выдающиеся работы по минералогии и геохимии. Половину этой премии он пожертвовал на нужды Красной Армии.
В год своего 80-летия на вопрос анкеты: «Что наиболее характерного и наиболее ценного усматриваете Вы в организации Вами вашего труда как ученого?» Вернадский ответил: «Я думаю, что скорее всего — систематичность и стремление понять окружающее. Кроме того, я придаю огромное значение вопросам этики».
В Москву Владимир Иванович вернулся в конце августа 1943 г. Он очень интересовался работами лаборатории и жизнью Академии, но бывать в лаборатории ему удавалось только изредка.
На вопрос друзей: «Как чувствуете себя?», отвечал: «Мое здоровье — явление хроническое: можно поддержать, нельзя вылечить. К моему удивлению и радости, голова у меня совсем молодая, хотя физически я очень подался».
В возрасте почти 82 лет ученый все еще продолжал работать. В 1944 г., за несколько месяцев до смерти, появились в печати две его статьи, и до последних дней он работал над материалами своего архива. Одна из этих статей («Несколько слов о ноосфере») говорит о преобразовании облика нашей планеты под влиянием человеческого разума.
В.И. Вернадский впервые сформулировал идею о том, что человеческий фактор в развитии биосферы стал главенствующим, что деятельность людей даже там, где она еще незначительна, растет со скоростью, превышающей скорость эволюции природы.
В XX веке, впервые в истории Земли, человек узнал и охватил всю биосферу, закончил географическую карту планеты Земли, расселился по всей ее поверхности. Человечество своей жизнью стало единым целым. Нет ни одного клочка Земли, где бы человек не мог прожить, если бы это было ему нужно. Наше пребывание в 1937—1938 годах на плавучих льдах Северного полюса это ярко доказало. И одновременно с этим благодаря мощной технике и успехам научного мышления, благодаря радио и телевидению человек может мгновенно говорить в любой точке нашей планеты с кем угодно. Перелеты и перевозки достигли скорости нескольких сот километров в час, и на этом они еще не остановились.
Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть «ноосфера».
Ноосфера есть новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Все человечество, вместе взятое, представляет ничтожную массу вещества планеты. Мощь его связана не с его материей, но с его мозгом, с его разумом и направленным этим разумом его трудом. Он может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни, перестраивать коренным образом по сравнению с тем, что было раньше.
Вернадский представляет ноосферу не как нечто внешнее по отношению к биосфере, а как новый этап в развитии биосферы, заключающийся в разумном регулировании отношений человека и природы.
«Ноосфера — это царство человеческого разума. Я давно уже пришел к заключению, что процесс эволюции человечества не случайное явление — это явление планетное, которое приводит в новое состояние области жизни, в том числе и человеческой, в ноосферу, которая, мне кажется, создается стихийно. Поэтому я чрезвычайно оптимистично смотрю на жизнь ближайших наших поколений и думаю, что будущее нашей страны огромно и что в грозе и буре революции рождается ноосфера!»
С осени 1944 г. здоровье стало изменять ему, да и мысль не была уже такой свежей. В конце года у него было воспаление легких, 24 декабря 1944 г. произошло кровоизлияние, а 6 января 1945 г. он скончался.
Академик Владимир Иванович Вернадский прожил большую жизнь, полную напряженной творческой работы, в значение и необходимость которой он глубоко верил.
Владимир Леонтьевич Комаров, президент Академии наук и большой русский ученый, так говорил о Вернадском:
«Каждое крупное открытие В. И. Вернадского было бы достаточно, чтобы сделать имя ученого мировым именем, а у него так много подобных открытий. Генезис силикатов, роль радия в истории земной коры, возраст Земли, влияние живых организмов на образование геологических отложений — какие разнообразные, коренные проблемы были поставлены и решены этим универсальным естествоиспытателем... Он пишет о современной теории атомного ядра, о распространении радия, о меловых отложениях, о результатах жизнедеятельности организмов и химическом составе живого вещества и везде дает оригинальные решения, и везде его мысли — плодотворный источник новых поступательных шагов науки!»
В те годы, когда впервые были высказаны идеи Вернадского, много в них было труднопонимаемо из-за новизны самих идей и неподготовленности к их восприятию.
Многие из гениальных идей Вернадского уже вошли в плоть и кровь современной науки. Но целый ряд идей, высказанных им, быть может самых удивительных, самых потрясающих, еще ждет своих деятелей.
Владимир Иванович честно и достойно прошел свой жизненный путь, а довелось ему пережить немало невзгод и трудностей. У него были ограниченные материальные потребности и безграничные — духовные. Жизнь для него определялась любовью к людям и свободным исканием истины. В последние годы его все чаще цитируют, на него ссылаются, им восхищаются. Продолжают работать организованные им институты, лаборатории, комиссии.
Он предостерегал человечество от опасности самоистребления и верил в его великое будущее. В конце концов, человечеству суждено такое будущее, которого оно достойно.
Владимир Иванович Вернадский стал для Виктора Ивановича Доркина духовным наставником, ученым, учителем, вдохновившим на многие замечательные идеи, которые нашли воплощение в г. Дзержинском.