На языке мудрости знать – это уметь,
а понимать – значит действовать.
Тот, кто говорит, что знает и понимает,
но не умеет действовать в своём
трудовом дне, ничего не знает.
Привыкни делать каждое текущее
дело, как самое важное.
Из учения индийских гуру
Я родился 24 июля 1932 года в Костромской области, вблизи села Островское, переименованного по ходатайству его жителей в честь своего земляка - знаменитого русского драматурга А.Н.Островского. Рядом находилось другое известное село Сусанино, родина Ивана Сусанина. Там же прошло моё детство вплоть до 1946 года. Отец погиб в 1942 году в Сталинграде, два старших брата также участвовали в Великой отечественной войне и были ранены на фронте. С 1946 по 1951 год я жил в городе Кирове, где окончил авиационный техникум, по окончании которого поступил в Московский авиационный институт по специальности «Авиационные приборы и системы управления». В 1957 году я с отличием закончил его, но не смог вместе с другим выпускником МАИ, Виктором Дудко, начать работу по распределению в закрытом городе, носящем в настоящее время имя Саров. Это произошло потому, что в том году произошла ядерная катастрофа на заводе «Маяк» под Красноярском, и приём молодых специалистов в ядерные центры был временно прекращён. Нас пригласил на работу в ОКБ-1 С.П.Королёва академик Б.Н.Петров, наш преподаватель, работавший в этом КБ главным специалистом по системам управления ракетными комплексами, но наше оформление на работу не состоялось из-за отсутствия у них мест в общежитии. Нам в срочном порядке подыскали другое место для работы, им оказалось НИИ-125 в посёлке Дзержинском.
Итак, в средине июня 1957 года Виктор Дудко и я прибыли в посёлок Дзержинский. Был солнечный летний тёплый день. НИИ-125 нашли быстро, других сколько-нибудь значительных организаций в нём в то время не существовало. Посёлок имел десятка три каменных строений высотой не более 5 этажей, много фибролитовых и деревянных домов и, пожалуй, тысяч десять жителей. Предприятие располагалось по соседству со знаменитым в своё время Николо-Угрешским монастырём, тогда недействующим. В тридцатых годах в посёлке находилась известная трудовая коммуна имени Ф.Э.Дзержинского для перевоспитания нескольких тысяч беспризорников. Они получали общее образование, различные нужные профессии, занимались спортом, художественной самодеятельностью. Работали театральные, танцевальные студии, шахматный клуб, кружки изобразительных искусств, музыкальная школа. Многие затем поступали в ВУЗы. По мотивам жизни коммуны был снят фильм «Путёвка в жизнь», причём железная дорога, построенная тогда, существует до сих пор. Трудкоммуна просуществовала несколько лет, приобщила к нормальной жизни множество бывших беспризорников, значительная часть которых осталась жить и работать на предприятиях посёлка.
На базе этой трудкоммуны были создано несколько предприятий по производству разных промышленных товаров: музыкальных инструментов, мебели, фотоаппаратов ФЭД. Было построено большое количество кирпичных домов и фибролитовых бараков, выстроено несколько производственных зданий, стадион. Для размещения различных цехов, служб, школ, медучреждений, спортивных секций были переоборудованы монастырские помещения. Перед войной на базе этих предприятий создали оборонный завод № 512, на котором было организовано производство мин, боеприпасов, а затем и выпуск реактивных снарядов для знаменитых систем залпового огня «Катюш». Уже в конце войны было создано конструкторское бюро, на котором трудились репрессированные учёные и специалисты по порохам, в числе которых был профессор Бакаев. Завод № 512 и КБ и явились основой НИИ-125.
Отдел кадров располагался в бараке, рядом с основной территорией предприятия, огороженной забором с колючей проволокой. Нас принял начальник отдела М.Я. Супряга, по выправке и манере поведения явно бывший военный. После заполнения анкеты и заявления на работу, мы направились в жилищно-коммунальный отдел. Нас с Виктором поселили в общежитие в пристройке к стене монастыря в 15 метрах от проходной предприятия. Позже нас переселили в общежитие на территории монастыря, где жили молодые специалисты. Это общежитие почему-то называлось «Чудильником». В этот период времени, как и в последующие годы предприятие бурно развивалось, ежегодно принимало до 100 молодых выпускников лучших ВУЗов Москвы, Ленинграда, Казани, Киева, Харькова, Тулы, Томска. Больше всего поступало химиков, немало специалистов по автоматизации производства.
Директором НИИ-125 в это время являлся Борис Петрович Жуков, личность очень яркая. Он окончил в 1937 году Московский химико-технологический институт имени Менделеева, часто называемый Менделеевкой. Через некоторое время, как перспективный учёный, он был направлен на стажировку в Германию. Стажировка продолжалась недолго, перед началом войны он вернулся и продолжил работу в Менделеевке, специализируясь в области пороходелия. Он возглавил исследовательскую лабораторию, завоевал большой авторитет как учёный и организатор. В 1951 году Борис Петрович был назначен директором НИИ-125, затем в 1953 году неожиданно переведён на должность заместителя министра, а институт возглавил его заместитель Леонид Алексеевич Смирнов. Он, конечно, был значительно слабее Жукова. Через 2 года Жуков вернулся в институт снова на должность директора, работа в министерстве, его, человека науки, просто разочаровала. Он проработал на предприятии ещё 35 лет, проведя колоссальную работу, и вывел его на первое место в стране в области разработки ракетных твёрдых топлив и зарядов на их основе.
Вернёмся к началу моей трудовой деятельности. Я был зачислен инженером с окладом 980 рублей в лабораторию №13, занимавшуюся автоматизацией химического производства. Её начальником был Фёдор Михайлович Хритинин, отсидевший в лагерях 13 лет из-за аварии в 30-х годах на пороховом заводе в городе Котовском, причём его вина была не очевидна. Часть срока он отработал в составе КБ по разработке и производству в стране баллиститных порохов. Большинство ведущих специалистов КБ после удачного завершения работ было освобождено, но ему опять не повезло, он был снова отправлен то ли в Магадан, то ли на Чукотку. Вышел он оттуда по амнистии лишь в 1953 году. К моменту моего прихода в лабораторию она состояла из нескольких групп, которыми руководили в основном молодые ребята и специалисты среднего возраста: Климов Б.Г., Андрезен В.Н., Зиньковский Ю.Ф., Гончаров В.И., Щупак М.Л., Тимофеев. Каждая группа занималась своим направлением работ, этих работ было невпроворот, так как производство порохов представляло собой очень отсталую, взрывоопасную отрасль, где была велика доля ручного труда, ежегодно происходили аварии, гибли люди. Начальник лаборатории был человеком деликатным, мне казалось, что он немного побаивался критиковать своих руководителей групп. Вспоминается эпизод при подведении итогов квартала, когда Фёдор Михайлович сказал: «Группа Андрезена выполнила план на 100%, группа Зиньковского выполнила план тоже на 100%, но полнее». Таким образом он покритиковал Андрезена за упущения в работе. Более строго он относился к младшим специалистам. Но в общем-то это был хороший руководитель, который давал свободу творчества, самостоятельности, его подчинённые быстро росли и впоследствии некоторые из них стали крупными руководителями, докторами наук, лауреатами государственных премий. Так, Юрий Францевич Зиньковский работал на предприятии до 1978 года, стал доктором технических наук, лауреатом Госпремии СССР, затем переехал в Украину, стал преподавать в своём институте, издал ряд учебников, стал лауреатом Госпремии Украины. Нодар Владимирович Гелашвили также до конца 80-годов работал на предприятии, руководил отделом №11 и занимался автоматизацией химического производства и АСУ предприятия, он защитил докторскую диссертацию, стал лауреатом Госпремии. Затем переехал в Тбилиси, возглавил там Институт стандартизации. После развала СССР Гелашвили вернулся на предприятие и длительное время занимал пост заместителя главного инженера. Наша лаборатория располагалась в деревянном здании, больше похожим на барак, была плохо оснащена оборудованием, приборами. Меня включили в группу Бориса Гавриловича Климова, участника Великой отечественной войны, человека с очень сложным, бескомпромиссным характером. Впрочем, он был всесторонне развитой личностью.
Его группе поручили заниматься автоматизацией измерений плотности основы пороховой массы – коллоксилино-водной взвеси, состоящей из целлюлозы с различными добавками. Сложность заключалась в том, что измерения нужно было делать в процессе её приготовления. К сожалению, для решения этой проблемы Климов выбрал заведомо неудачный метод, связанный с применением высокоточных весов, что требовалось для обеспечения точности измерений. Результаты работы оказались неудовлетворительными и работу поручили другой группе, её сотрудник Н.В.Гелашвили предложил более простое и надёжное решение, которое и было внедрено. Мне работа в группе не нравилась своей бестолковостью, плохими, даже опасными условиями труда. Всё это сильно расходилось с моими представлениями о работе инженера, тем более о работе на авиационном предприятии.
Меня не устраивала также слишком низкая зарплата. Я решил снова попытаться перейти на работу в КБ Королёва, для чего обратился в Министерство и попросил перераспределить меня туда, ссылаясь, что я работаю не по специальности. Я получил категорический отказ: «Вы работаете по специальности инженером по автоматизации. Вот если бы Вас направили на работу агрономом или учителем в школу, тогда Вы были бы правы». Тогда я предпринял попытку решить эту проблему другим путём - через увольнение с предприятия. Своим решением я поделился со своим коллегой Радмиром Гайнановым, тоже молодым специалистом. В те времена молодые специалисты были обязаны отработать не менее трёх лет на предприятии, куда их распределили. Разрешение на досрочное увольнение мог дать только директор, и я записался на приём к нему, так же поступил и Гайнанов. Мы, конечно, были неопытными молодыми специалистами, поэтому не нашли ничего лучшего, чем написать одинаковую, конечно надуманную причину для увольнения. Радмир обратился ко мне со следующей предложением: «Саша, у тебя лучше поставлена речь, ты более убедительно обоснуешь свою просьбу, поэтому разреши мне идти первым к директору». Я согласился и совершил большую ошибку. Я не знал о характере его разговора с директором, но, несмотря на отрицательный ответ, тональность разговора была спокойной. У меня же всё получилось иначе. Я был взволнован, директор напряжён, так как он сразу раскусил, что мотив нашего увольнения липовый. Я повторил просьбу и мотив, подобные тому, что сказал Гайнанов, добавив к этому, что меня не устраивает характер и примитивность работы. Директор возразил: «Вы должны отработать положенные три года и использовать свои знания в области такой передовой отрасли, как авиация, в такой отсталой, как пороховая. Наш институт головной в этой отрасли, у нас самая высокая зарплата специалистов среди передовых предприятий». С этим утверждением я никак не мог согласиться, ведь среди своих однокурсников я получал самую низкую зарплату, хотя и окончил институт с отличием, за это полагалась доплата в 10%. Поэтому я эмоционально ответил, что это не соответствует действительности. Директор, в свою очередь вспылил: « Вы, что же, обвиняете меня в том, что я говорю неправду, Вы слишком много себе позволяете!» Я не остался в долгу и пошёл вразнос: «А что же Вы мне сказки рассказываете!» Директор, услышав такие нахальные слова от молодого специалиста, рассвирепел: «Как Вы смеете со мной так разговаривать? Закройте дверь с обратной стороны!» Это был провал, как сказал бы диктор за кадром в сериале о Штирлице.
За этим последовали и репрессивные меры. Спустя некоторое время мой начальник лаборатории обратился ко мне: «Александр Васильевич, я не пойму, что случилось. Я представил большой список сотрудников на повышение зарплаты, директор утвердил список, кроме Вас. Вас он вычеркнул красным карандашом».
Директор долго помнил этот неординарный случай в своей практике. Так, спустя несколько лет, при посещении заместителем министра Комисаровым комплекса ЭВМ М-20, которым я руководил, директор сказал: «представляю Вам товарища Смирнова, он когда-то здорово мне надерзил, не хотел работать на предприятии. Но затем пересмотрел свою позицию и сейчас работает отлично».
Следующий этап моей работы связан с освоением нового направления развития - вычислительной техники. Оно было новым не только для меня, но и для предприятия. В стране первые электронные вычислительные машины (ЭВМ) появились в средине пятидесятых годов, из них самой продвинутой была ЭВМ БЭСМ-4, разработанная под руководством академика Лебедева. Первой серийно выпускаемой ЭВМ в стране стала машина «Урал-1». Именно она и была выделена нашему предприятию на 1958 год. Для освоения ЭВМ была сформирована бригада специалистов, в основном молодых, которой предстояло в течение многих месяцев осваивать её на Пензенском заводе САМ. Руководителем бригады назначили того же Бориса Климова. В окончательном составе в неё вошли инженеры В.А.Гамий, В.А.Дудко, А.В.Смирнов, Р.Н.Гайнанов, Л.А.Кириллина (в дальнейшем Ульянова), электромеханик А.С.Никитников. Гамий был выпускником Киевского политехнического института, Гайнанов окончил МИФИ, Ульянова - МИХМ. Учёба была очень напряжённой: целый рабочий день проходили занятия на заводе, а в вечернее время необходимо было изучать конспекты заводских лекций и сложные электрические схемы устройств ЭВМ, причём многое нужно было заучивать практически наизусть. Климов, помимо этого занимался на заочных курсах английского языка, в результате после нескольких месяцев такой изнурительной работы у него обнаружилось истощение нервной системы. Болезненное состояние дошло до такой степени, что он не вставал с койки, так что я вынужден был кормить его чуть ли не с ложечки. Остальной состав избежал этой участи и даже имел время для других занятий и развлечений.
Я с детства плохо переношу нахождение на большой высоте и пребывание в одиночестве на тёмной улице, и решил преодолеть хотя бы один из этих недостатков. В парке города располагалась вышка для прыжков с парашютом, это было то, что мне нужно. Я купил билет и стал медленно подниматься вверх по лестнице, стараясь не смотреть вниз. Кое-как добрался до верхней площадки, которая показалась мне такой ненадёжной: площадь маленькая, с такими низкими ограждениями, а при взгляде вниз у меня вообще сердце «ушло в пятки». Инструктор пристегнул на мне ремни, а я, стараясь оттянуть время, стал спрашивать его, бывают ли тут несчастные случаи. Инструктор понял, в чём дело, и со словами: «хватит тут разговаривать» буквально столкнул меня с площадки. Несколько мгновений я летел в свободном падении, и это были далеко не лучшие мгновения моей жизни, затем трос натянулся, и я благополучно приземлился на землю. Тут я подумал: «разве так борются с боязнью высоты, ведь я не сам спрыгнул». Значит, надо повторить попытку. Я испытывал ещё более неприятные ощущения, так же боялся, но зато всё делал сам и после второго прыжка всё-таки был горд собой.
Командировка продолжалась с февраля по сентябрь 1958 года, после чего мы вернулись домой, а упакованная в ящики ЭВМ прибыла следом. Немного времени спустя начался монтаж, затем наладка и сдача ЭВМ в эксплуатацию. Запуск машины состоялся в канун 1959 года. Мне поручили заниматься обслуживанием внешних устройств: ввода-вывода информации и подготовки данных. В.А Гамий стал заниматься устройствами оперативной памяти, В.А Дудко – устройством управления и арифметическим устройством, затем программированием.
Поскольку я не получил базовых знаний по новой специальности, то поступил без отрыва от производства в МЭИ на факультет усовершенствования инженеров по специальности «Вычислительная техника», окончил его и получил диплом. Затем стал изучать программирование на ЭВМ, составил несколько программ по тематике предприятия. Однажды я до 3 часов ночи занимался отладкой программы, вывел результаты решения на бумажную ленту длиной в несколько метров и оставил её на полу. Каково же было моё разочарование, когда по приходе на работу я не обнаружил ленту, а дежурный сказал, что уборщица выбросила её. Слава богу, я нашёл её на свалке. Борис Климов был сначала назначен руководителем бригады обслуживания ЭВМ и какое-то время работал в этой должности, но в дальнейшем, возможно, в связи с тем, что его творческая натура не выносила рутинной работы, покинул эту работу и поступил в аспирантуру МИФИ. Первыми программистами стали Руфина Даниленко и Раиса Бойко. На ЭВМ «Урал-1» решались исключительно научные задачи, конечно в весьма упрощенной постановке.
Эксплуатация ЭВМ, представляет собой весьма однообразное занятие, на котором можно утратить творческое начало. Я вместе с Виктором Дудко взялся анализировать работу ЭВМ и обнаружил в её конструкции некоторые недоработки, которые иногда приводили к ошибкам в расчётах. Мы направили предложения и схемы по их устранению главному конструктору машины Рамееву, который согласился с нашими предложениями и внёс изменения в документацию. В дальнейшем, при обслуживании других ЭВМ, самостоятельно или в сотрудничестве со своими сотрудниками я также разрабатывал различные усовершенствования устройств и совершенствовал систему организации обслуживания и вычислительного процесса.
Сотрудников группы после запуска машины перевели в лабораторию №8 в составе отдела, которым руководил известный учёный, профессор Юрий Александрович Победоносцев, один из создателей знаменитых систем залпового огня «Катюш». Через некоторое время в отдел пришёл доктор технических наук полковник Рувим Евелевич Соркин, которому предстояло сыграть большую роль в развитии научных разработок на предприятии, в части газо-термодинамики ракетных двигателей, внешней и внутренней баллистики. За научные достижения и монографию по этим направлениям научных исследований ему была присуждена Государственная премия. К его юбилею его ученики, и в первую очередь, Калерия Быкова, организовали выпуск солидной, интересной книги воспоминаний о нём, куда также была помещена моя статья. Один из его учеников, бывший начальник нашего отдела Алексей Матвеевич Липанов, стал действительным членом Российской академии наук. Благодаря Р.Е.Соркину и его ученикам, которых он вырастил на предприятии, было разработано множество задач в этих областях, которые дали толчок в развитии и самих средств вычислительной техники. Поэтому после года эксплуатации ЭВМ «Урал-1» возник вопрос о необходимости приобретения новой, более производительной ЭВМ. Заместитель директора Л.А.Смирнов настаивал на приобретении ЭВМ БЭСМ-4, эксплуатировавшейся в МГУ в течение ряда лет. Мы сразу встали на дыбы, понимая, что если приобретём устаревшую к тому времени ЭВМ, мы наденем на себя тяжёлый хомут и потеряем перспективу развития. Мы съездили в МГУ, посмотрели на эту ЭВМ, переговорили со специалистами, обслуживающими машину и обоснованно доложили директору, что приобретение данной ЭВМ создаст большие проблемы с её обслуживанием. И мы выиграли сражение. Л.А.Смирнов вынужден был отказаться от своего предложения, а директор принял наше предложение.
В начале 60-годов предприятию удалось приобрести новую совремённую по тем временам ЭВМ М-20, выпускавшуюся Московским заводом САМ. Она имела неплохие по тем временам технические характеристики, имела операционную систему и автоматизированные языки программирования. Но машина занимала вместе с устройствами энергоснабжения и кондиционирования огромную площадь до 500 квадратных метров и была предназначена для работы в круглосуточном режиме. Я был назначен руководителем бригады, состоящей из 16-18 инженеров, техников и электромехаников. Здесь я снова вступил в оппозицию Л.А.Смирнову. Он предложил выполнение проекта размещения ЭВМ передать специалистам подрядной организации, которые запросили за работу 10 тысяч рублей наличными. Жуков вызвал меня и спросил в лоб: «Как Вы думаете, стоит ли эта работа такую сумму и не найдутся ли у нас специалисты, способные её выполнить за меньшую сумму?» Я считал, что сумма сильно завышена, и что у нас можно было найти таких специалистов, я даже знал таких ребят. Я так и сказал директору. Он меня поблагодарил, а Л.А.Смирнов обиделся на меня, что я снова его не поддержал. Я ответил, что не мог обмануть директора, задавшего мне прямой вопрос. Впрочем, Л.А Смирнов – человек незлопамятный, адекватный и вскоре наши отношения нормализовались. Он прожил долгую активную жизнь: в возрасте значительно большем 80 лет он заведовал кафедрой МИХМ, участвовал в соревнованиях на длинные дистанции и кроссах по улицам Москвы.
Проект размещения ЭВМ был выполнен в срок и с хорошим качеством молодыми специалистами Борисом Дресвиным и Лелем Пашковским за 2 тысячи рублей. После выполнения большого объёма работ по проектированию, монтажу и наладке комплекс в 1961 или в 1962 году был введен в эксплуатацию. В то же время был создан отдел № 7 под руководством Р.Е.Соркина, который состоял из расчётно-теоретической лаборатории под руководством В.И.Гришанова, лаборатории программирования под началом В.А.Дудко и лаборатории вычислительной техники, руководителем которой назначили В.А.Гамия. Я стал его заместителем. Машина М-20 в течение 6-7 лет полностью обеспечивала вычислительными мощностями научные подразделения предприятия, занимавшиеся разработкой новых рецептур, зарядов на твёрдом ракетном топливе, автоматизацией расчётных работ. Но всё течёт, всё изменяется. Ресурсов машины стало недоставать. Машина была выполнена в ламповом исполнении, поэтому существовала проблема обеспечения надёжности, так как ЭВМ ежедневно давала отказы и сбои в работе. Квалификация обслуживающего персонала должна быть такой высокой, чтобы устранить любой отказ в течение не более одного часа. Я в совершенстве изучил устройство машины, так что бывали случаи, когда я ночью из дома давал указания дежурному, какой блок заменить, чтобы устранить неисправность. Я настолько сросся с машиной, что, казалось, чувствовал, когда она была не в порядке. Однажды я, находясь в отпуске, почувствовал себя неспокойно, вернулся на пару дней раньше, пришёл на работу, чтобы проведать группу. И надо же было такому случиться, что в момент моего прихода на машине произошло замыкание и воспламенение в в одном из блоков, электропитание с моим участием удалось аварийно выключить, возгорание — быстро затушить Мистика какая-то! Хотя, конечно, это было случайное совпадение.
Руководством было принято решение о приобретении новой ЭВМ, но уже в полупроводниковом исполнении – М-220, а позже ещё и ЭВМ-222. Эти машины были введены в эксплуатацию в 1968 и 1969 годах. Это обеспечивало на порядок более высокую надёжность функционирования, требовали намного меньшую площадь размещения и значительно меньшее энергопотребление. Предполагалось, что руководить этими работами поручат мне. В этот момент ко мне подошёл Радмир Гайнанов и обратился с такой речью: «Саша, ты уже приобрёл авторитет, должность. У меня их нет, поэтому дай мне, пожалуйста, шанс найти своё место в работе, а, может быть и в жизни, которая у меня до сих пор не устроена». Я снова пошёл ему навстречу и рекомендовал назначить его руководителем новой ЭВМ. Он никогда не поблагодарил меня за это, никогда не был сентиментальным, но надеюсь, что в душе он испытывал признательность за эту немаленькую услугу.
В то же время мне уже было скучно на старой ЭВМ, и я решил заняться новым направлением работ с возможностью в дальнейшем написать и защитить диссертацию. На предприятии возникла необходимость внедрения измерительно-вычислительного комплекса для автоматизации сбора и обработки информации, получаемой при проведении огневых стендовых испытаний образцов твёрдых ракетных топлив, зарядов и двигателей. Для решения этой проблемы предприятием был приобретён комплекс «Лотос-3А». Я был назначен руководителем работ по этому комплексу. Снова начались проектирование, монтаж, наладка и ввод в эксплуатацию комплекса в здании на территории испытательной станции. Внедрение комплекса обеспечило резкое повышение скорости сбора и обработки измерительной информации и точности измерений. Наряду с работами по организации наладки комплекса и его эксплуатации я проводил исследования параметров испытываемых изделий, надёжности и точности комплекса, собирал данные по средствам измерений, применяемых при стендовых испытаниях. Материала для диссертации собралось много, оставалось провести некоторые дополнительные исследования по точности измерений, провести анализ результатов испытаний ряда изделий, доработать теоретическую часть, после чего можно было приступить к её оформлению. Но в это время произошло новое событие: в начале 1972 года производится очередная реорганизация отдела, создаётся новая лаборатория ЭВМ, руководить которой поручается мне. Лаборатория должна обеспечивать наладку и эксплуатацию универсальных ЭВМ всех классов на предприятии. В состав лаборатории вошли несколько групп с общей численностью сотрудников в количестве 75 человек. Согласившись на руководство такой крупной лабораторией, оснащённой огромным количеством вычислительной техники, я практически отрезал себе возможность интенсивно работать над подготовкой диссертации. Ради карьерного роста пришлось пожертвовать научной перспективой.
Осенью 1972 года я был в первый и последний раз направлен в служебную командировку за границу сроком на 2 недели: в связи с приобретением партии ЭВМ фирмы «Видеотон» для предприятий отрасли министерство направило группу из 12 специалистов, том числе и меня на завод-изготовитель в Венгрию. Командировка оказалась чрезвычайно интересной как по специальности, так и особенно для расширения своих знаний о заграничной жизни. Обучение проходило в древней столице Венгрии – городе Секешфехервар, что в переводе означало: «Город каменных дворцов». Когда вылетали из Москвы, поля в российских чернозёмных областях были занесены снегом, в Венгрии же стояла отличная погода, настоящая золотая осень, которая такой оставалась вплоть до отъезда. По прибытии 13 ноября самолётом в Будапешт прошли инструктаж в торгпредстве, во время которых нас предупредили, что вести себя надо достойно, что при посещении ресторанов, как и оказании услуг следует давать чаевые в размере 10%. Получили неплохие по тем временам командировочные – 2700 форинтов, имея в виду, что проживание в гостинице бесплатно, обед – бесплатный, завтрак и ужин – за свой счёт. Зарплата инженера у них составляла 2-4 тысячи форинтов в месяц. В первые дни с помощью русских женщин, вышедших замуж за венгров, я составил разговорник из сотни слов и выражений, необходимых для простейшего общения с «туземцами», как-то: сколько стоит, как пройти, извините, спасибо, цифры до 10, где автобус и т.д. Цены несколько выше московских, но выбор товаров и продуктов намного больше. Население Венгрии – 10,5 миллионов человек. Приехали автобусом в Секешфехервар, который оказался уютным городком с узкими улочками с численностью населения 100 тысяч. В городе немало архитектурных памятников, 36 ресторанов и ресторанчиков, много магазинов и магазинчиков. Посетили мы так называемый «Замок любви», построенный известным архитектором по своему проекту и за свой счёт в честь своей красавицы-жены. Замок построен в готическом стиле, строился в течение сорока лет. Нас встретила пожилая женщина со следами былой красоты, в честь которой и был построен замок. Внутри замка – картинная галерея, состоящая в основном из портретов владелицы замка разных лет, её портреты в молодом возрасте живописуют женщину исключительной красоты.
Поселили нас в гостинице строителей по 2 человека в комнате. Занятия проходили в течение десяти дней, их проводили инженеры завода-изготовителя, через переводчика по имени Янош. Венгры встают рано, рабочий день начинается в 7 часов и продолжается до 16 часов. Я живо интересовался историей Венгрии, жизнью и бытом её жителей. Поскольку Венгрия испытывала демографический кризис, действовали законы для стимулирования рождаемости, доплаты за рождение детей, существовали большие скидки молодым семьям при покупке квартир при рождении второго и третьего детей. Венгры любят наряжать детей, выбор одежды – большой. Еда довольно острая по сравнению с нашей. За всё время пребывания в Венгрии мы только один раз увидели на улице нетрезвого человека.
Интересна история появления венгров в Европе: они относятся к угро-финской группе народов, ранее проживали за Уралом, но во время великого переселения народов под руководством своего воинственного короля Арпада двинулись на запад, огнём и мечом прокладывая себе путь, пока не отвоевали теперешнюю территорию. В выходной мы решили самостоятельно съездить в Будапешт. По прибытии зашли в магазин розыгрышей, под названием «Фигаро». Чего только там не было: фальшивые карты, выскакивающие змеи, коробочки для подмены монет, бутылочки с двойными стенками и много других игрушек с фокусами. Там встретили нашу певицу Ирину Бржевскую: она приехала в Венгрию давать концерты нашим военным, которые тогда стояли гарнизонами в 4 главных городах. В её автобусе мы покатались по Будапешту, побывали в штабе группы войск. По возвращении в Секешфехервар попали в смешную ситуацию, когда решили сходить в автомобильный магазин. Идём впятером, видим полицейского, я по своему разговорнику спрашиваю по-венгерски: «будьте любезны, скажите, как пройти в автомагазин?» Отвечает на русском, что не понимает. Я снова спрашиваю, выговаривая каждую букву. Он озабоченно или испуганно озирается и выкрикивает: «Да не понимаю же я, мать Вашу так!» И тогда мы поняли, что перед нами не полицейский, а наш солдат-регулировщик с рязанской физиономией, ожидающий колонну наших военных. Как мы промахнулись! Мы хохотали до слёз. Многие пожилые венгры неплохо знали немецкий язык, молодёжь стремилась изучать английский, но многие понимали русский, Венгрия тогда была нашим союзником, многие молодые венгры учились в советских ВУЗах, и немалое число советских девушек выходили за них замуж и жили там. Именно их помощью я пользовался при составлении разговорника и черпал информацию о Венгрии.
Последние четыре дня мы провели в Будапеште, в шикарном отеле «Гранд-отель-Ройял», где стоимость проживания составляла 35 долларов в сутки, что по тем временам было большой суммой, нас же поселили без оплаты с бесплатным завтраком. Номер в отеле нас поразил своим убранством: стерильная чистота, двуспальная кровать, помимо подушек под голову подушка для ног, на столике – разные проспекты, карты города, фирменные конверты и т д. Город показался нам красивым, ухоженным, в котором много архитектурных памятников, множество торговых точек, театров и кинотеатров. Будапешт не случайно называют маленьким Парижем, архитектура многих исторических зданий позаимствована в именно в Париже. Побывали в оперном театре на спектакле трёхактных пьес, сделали покупки домашним на оставшиеся деньги, много гуляли по городу. Денег у нас осталось мало, поэтому злачные места были нам не по карману. Однажды в гостинице были свидетелями забавной сцены. В компании югослава, поляка и Нодара Гелашвили на площадке 2 этажа я играл в шахматы. Внизу функционировал ночной бар, там были посетители и две модно одетые ночные бабочки, ожидающие состоятельных клиентов. Вдруг югослав решил подойти к ним. Спустился, переговорил с одной из них, полуобнял её и повёл по лестнице. Довольно быстро он вернулся назад и сказал: «Ничего не получится, она доллары требует». Ну и посмеялись же мы над ним! В предпоследний день пребывания в Венгрии я пошёл в большой универмаг «Корвин», чтобы купить жене модные тогда сапоги-чулки на оставшиеся деньги. Я не знал в точности размеры её колодки и голени, поэтому подыскал из числа продавщиц ту, которая по комплекции наиболее походила на Валю и произнёс по венгерски, наверняка с акцентом следующую фразу, которая по транскрипции звучала так: «Прубальё фел лэдэн сивеш», что означало: «Будьте добры, примерьте это на себе». Продавщица рассмеялась, но фразу поняла и выполнила просьбу. Когда мы возвращались домой, в Венгрии по-прежнему стояла золотая осень, без снега и дождей. Центральная Россия, как и раньше была покрыта белой пеленой.
По возвращении я плотно занялся работой. Моей лаборатории поручается выполнение огромной работы по проектированию, монтажу и наладке новейшей в то время ЭВМ БЭСМ-6, которая была сдана в эксплуатацию в 1973 году. Руководителем бригады специалистов был назначен опытный Р.Н.Гайнанов, который успешно справился с этой сложной работой. Машина имела отличные для того времени технические характеристики, имела возможность работы в мультипользовательском режиме, в том числе с использованием развитой терминальной сети. Помимо этого, она имела чрезвычайно высокую эксплуатационную надёжность, которая достигалась оптимальным резервированием блоков и элементов, а также совершенным программным обеспечением. Это был пик развития вычислительной техники в нашей стране, когда её лучшая ЭВМ по характеристикам не уступала самой продвинутой ЭВМ США – «Стреч». ЭВМ БЭСМ-6 находилась в эксплуатации более 20 лет, обеспечивая вычислительными ресурсами решение на высоком уровне сложных научных задач по всем направлениям деятельности предприятия. Помимо научного направления, на предприятии интенсивно развивались и другие направления работ, связанные с использованием вычислительной техники в том числе для управления предприятием. Для этого был приобретен ряд ЭВМ среднего класса. Необходимость автоматизации инженерных расчётов и научных исследований потребовала внедрения предшественников персональных ЭВМ – мини - и микро-ЭВМ разных типов. Ввод в эксплуатацию всего комплекса средств вычислительной техники и его обслуживание потребовали значительного расширения состава лаборатории, состав которой превысил 90 человек.
В 1977 году было принято решение о строительстве на предприятии отдельного большого четырёхэтажного здания Вычислительного центра. Дело предстояло хлопотное: разработка сложного проекта с размещением комплексов вычислительной техники с кондиционированием, развитой терминальной сетью, автоматической системой пожаротушения, сжатые сроки строительства и освоения выделенных финансовых средств. Кроме того, нужно было обосновывать и «выколачивать» фонды на всё оборудование, постоянно контролировать качество работ, так как строительные работы вела военная организация и в основном силами солдат из Средней Азии. Мне было поручено курировать весь комплекс работ. Поскольку при проведении работ было задействовано много подрядных организаций и подразделений нашего предприятия, директор не реже одного раза в месяц рассматривал на рапорте ход работ, на котором докладчиком выступал я. Спуску я не давал никому, стараясь делать это в аккуратной форме. Директор практически всегда меня поддерживал и, видимо, хорошо запомнил моё упорство и организаторские способности. Приложенные усилия не пропали даром: здание было построено в срок, за два года, и с приличным качеством, как это позволял проект.
Конечно, специалистам и мне, в первую очередь, приходилось напряжённо трудиться. Приходилось почти ежедневно работать сверх положенных восьми часов, в ущерб семейным делам, занятиям с детьми. По характеру я отношусь к трудоголикам, и работа являлась для меня главным делом жизни. Моя результативная работа положительно влияла на карьерный рост, была отмечена многими поощрениями, в том числе орденом Трудового красного знамени, медалью «За трудовое отличие», знаком «В честь 100-летия со дня рождения В.И.Ленина», медалью ВДНХ, юбилейными медалями. Наша семья всегда была немаленькой, включая троих детей, и для поддержания уровня жизни приходилось на разных этапах искать источники дополнительных доходов. В шестидесятых годах я в течение ряда лет после работы преподавал электротехнику ученикам старших классов.
К 1977 году, когда я уже проработал на предприятии почти 20 лет, во мне снова зашевелилась охота к перемене мест. Мой возраст подходил к 45 годам, и через 2-3 года у меня уже не будет возможности перейти на новую работу. Я чувствовал, что способен на большее, чем я достиг, что во мне бурлят нереализованные способности. Я стал искать новую работу, вернее не искать, а откликаться на поступающие предложения. Их было немало. Эти предложения показывали, что я правильно выстраивал взаимоотношения с коллегами и подчинёнными, старался быть доброжелательным и конструктивным, имел хорошие организаторские способности и завоевал у них авторитет. Первое предложение поступило от бывшего сотрудника предприятия, работавшего у нас в отделе режима. Меня приглашали на должность главного инженера Вычислительного центра Главмостранса, очень солидной и богатой организации. Центр имел внушительный набор средств вычислительной техники и занимался автоматизацией планирования и учёта работы транспортного комплекса Москвы. Для меня это была бы перспективная работа с приличной зарплатой. К сожалению, а может быть к счастью, этот вариант не прошёл и не по моей инициативе. Оказалось, что на эту должность могли принять только члена партии, которым я не был. Начальник центра, как и его заместитель, были людьми беспартийными, и руководство Мосгортранса решило, что в составе троих руководителей Вычислительного центра хотя бы один должен быть членом партии. Рекомендующий не предупредил меня об этом условии. Я прошёл собеседование, подошёл им по квалификации и опыту работы, и тут обнаружилось, что я - беспартийный, и, следовательно, они не могут меня принять. Пригласивший меня сотрудник сокрушался: «Александр Васильевич, как же я промахнулся, я никак не мог предположить, что Вы – известный на предприятии специалист, оказываетесь беспартийным». Вторым было приглашение моего приятеля Виктора Дудко. Он к тому моменту работал в Москве в небольшой организации в министерстве Россельхозтехники, занимавшейся внедрением систем автоматизации в организациях этого ведомства. В момент моего приглашения он занимал должность директора организации, а для меня предусматривалась должность главного инженера. Мне не понравилось, что организация имеет низкий уровень разработок, невысокий уровень зарплаты, да и само положение Виктора мне показалось неустойчивым. Я отказался и, как оказалось, правильно сделал, потому что спустя некоторое время он сам был снят с занимаемой должности.
Третье предложение поступило от моего коллеги по работе на предприятии, Б.А. Воробьёва. В то время он руководил отделом автоматизации Центральной клинической больницы, обслуживающей высших государственных и партийных деятелей. Для больницы возводилось новое большое 9-этажное здание, и мне предстояло курировать строительство его части, предназначавшейся для размещения вычислительной техники, подразделений программирования и сервисных служб. Я посчитал это приглашение также не заслуживающим внимания из-за моего неопределённого статуса на новом месте, длительного периода строительных работ. Следующее предложение поступило от моего хорошего знакомого, бывшего сотрудника моей лаборатории Анатолия Князева, который в это время работал в Госплане СССР, а ранее в Министерстве нефтехимии. Он и рекомендовал меня в это Министерство на должность главного инженера Вычислительного центра, располагавшегося вблизи площади трёх вокзалов. При собеседовании, прошедшем вполне успешно, мне было обещано предоставить квартиру в строящемся доме, в районе станции Перловка по Ярославскому шоссе. Съездили мы с женой на место строительства, и отказались. Причина: дом - долгострой, его сдача состоится неизвестно когда. Езда на работу в течение нескольких лет из Дзержинского в Москву не прельщала. Кроме того, не было гарантии, что не обманут с жильём.
После этих поездок прошло больше года, и, наконец, поступило самое заманчивое предложение. И сделал его всё тот же Анатолий Князев. Он пригласил меня на собеседование в очень уважаемое учреждение – Госплан СССР, где появилась вакантная должность заместителя начальника подотдела по вычислительной технике. Это был немаленький пост, подотдел занимался планированием и контролем разработки и производства устройств вычислительной техники во всей стране. Поскольку Госплан являлся правительственным учреждением, для приёма на работу было непременное условие – он мог осуществиться только путём перевода, с согласия руководителя, в данном случае моего директора. Перед собеседованием в Госплане я переговорил с Анатолием на тему о том, как себя вести, о чём следует и не следует говорить, можно ли спрашивать о зарплате, предоставлении жилья в Москве. И ещё я выразил некоторые сомнения в том, смогу ли я справиться со своими обязанностями, ведь у меня нет опыта работы в правительственных учреждениях. На все эти вопросы он дал чёткие ответы. Во-первых, он убеждён в том, что я справлюсь, у меня есть все необходимые данные для этого, главным из которых является умение общаться и работать с людьми. Самое страшное, чего они боятся при приёме сотрудника – что он окажется склочником. А уж далее важны организаторские способности и профессиональные качества. «Всё это у тебя в наличии» - сказал он. Из-за престижности работы и льгот сотрудники Госплана старались изо всех сил держаться на службе, поэтому возраст многих сотрудников был запредельный. Во-вторых, нельзя даже заикаться о предоставлении квартиры, это будет воспринято весьма негативно, вопрос будет решаться в процессе работы, а не до того. Уровень зарплаты начальники сообщат сами в процессе собеседования. О своих данных, опыте работы следует говорить кратко и о главном, что их интересует, они об этом спросят сами. Кроме того, работа в Госплане, помимо престижности и уровня зарплаты, представляет интерес благодаря множеству льгот, которые предоставляются сотрудникам, начиная с определённого уровня. Главная льгота заключалась в получении так называемого «кремлёвского пайка». По нему полагался ежемесячно набор дефицитных в то время продуктов на определённую сумму по цене значительно ниже магазинных. В перечень льгот входили также ежегодная путёвка в элитный санаторий на двоих, дополнительный денежный оклад к отпуску, прикрепление к кремлёвской поликлинике и больнице. Кроме того, предоставлялись и другие менее значимые льготы.
Подготовленный таким образом, я пошёл на собеседование к начальнику отдела вычислительной техники Рудольфу Леонидовичу Ашастину. Он принял меня вполне дружелюбно, так что я чувствовал себя вполне непринуждённо, расспросил о работе, семье, образовании, мотивах смены работы, и как мне показалось, остался вполне удовлетворён моими ответами. Затем он пригласил заместителя председателя Госплана, который также задал пару вопросов. После этого они попросили меня подождать некоторое время. Прошло несколько томительных минут, и мне было объявлено, что приём меня с их стороны согласован, и я могу начать процедуру согласования моего перевода с директором нашего предприятия Б.П.Жуковым. Они выразили уверенность в том, что проблем у меня не будет, и при необходимости по этому вопросу к Жукову обратится заместитель председателя Госплана. Я принял твёрдое решение перейти на работу в Госплан и попросился на приём к Жукову. И тут меня ждало горькое разочарование. Выслушав мою просьбу и мотивы, он сказал, что я допускаю большую ошибку, переходя в Госплан, что я меняю интересную творческую работу на чиновничью, бюрократическую, где у меня не будет никаких перспектив. На предприятии же для меня открыта дорога для творческого и карьерного роста, включая защиту диссертации. Жилищные условия также скорее можно улучшить у нас на предприятии, чем в Госплане. «А чего стоит ежедневные поездки в переполненных автобусах в Москву с потерей пуговиц. Экология в центре Москвы ужасная, в отличие от нашего города, где дышится, как на курорте», продолжил директор. И поскольку я продолжал настаивать на разрешении перевода, он в конце беседы с явной обидой произнёс с характерным для него акцентом следующие слова, которые я помню до сих пор: «Ну а если Вам так противно со мной работать, то приходите ко мне ещё раз после моего возвращения из командировки в Сибирь». Я обратился в Госплан и доложил обстановку. Князев мне сообщил, что времени на оформление остаётся мало, так как вакансия действует короткое время и её могут передать в другой отдел. Ашастин пообещал организовать телефонный разговор заместителя председателя Госплана с Жуковым. Что мне было делать? Я оказался между двух стульев: с одной стороны, уже не было гарантии моего приёма в Госплан. С другой стороны, я мог всерьёз испортить свои отношения с Жуковым. И я решил подождать результатов переговоров зампреда Госплана, а это уровень министра, с нашим директором. Ответ из Госплана практически поставил крест на перспективе моего перехода в Госплан: разговор на высоком уровне состоялся, Жуков в разговоре выразил мнение, что они неправильно делают, переманивая специалистов из оборонного предприятия к себе, и что если это будет продолжаться, то он пожалуется в ЦК. Ашастин сказал, что они в первый раз встретились с таким фактом, когда директор предприятия отказывается выполнить просьбу заместителя председателя Госплана разрешить перевод специалиста. После этого разговора я посчитал, что идти к директору для меня рискованно. Единственно, что скрашивало мою неудачу, так это то, что из-за меня идёт драчка на таком высоком уровне. Возможно, правда, что дело было вовсе не во мне, а из-за принципа. Надо сказать, что авторитет Жукова в правительственных кругах был очень высок, по его приглашению предприятие посещали министр обороны, министры, члены ЦК, генералы, академики. С участием предприятия создавалось большинство двигателей космических кораблей, стратегических, тактических, артиллерийских, авиационных и морских ракет. Предприятие было награждено орденами Ленина, Октябрьской революции. Более 200 сотрудников стали лауреатами Ленинской и Государственной премий, свыше 600 человек награждены орденами и медалями. Были отмечены и заслуги Б.П.Жукова: он был избран сначала членом-корреспондентом, затем действительным членом Академии наук СССР. Он стал дважды героем социалистического труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий. Он заслужил эти награды, действительно был выдающимся учёным и организатором науки. Я рад тому, что мне посчастливилось часто встречаться с ним. Он также ценил меня, что подтверждал рядом значимых поощрений.
После сдачи в эксплуатацию здания Вычислительного центра стал обсуждаться вопрос о реорганизации служб, занимающихся внедрением, обслуживанием вычислительной техники, решением задач на ЭВМ, разработкой прикладного и сопровождением системного программного обеспечения. Расчётно-теоретический отдел, в который входили все эти службы, превратился в громоздкое подразделение из 7 лабораторий, в которых числилось до 250 сотрудников. Кроме того, в другом отделе развивались иные направления использования вычислительной техники: для управления предприятием, бухгалтерского учёта, управления технологическими процессами в цехах опытного химического и механического производств. Мы готовили разные варианты реорганизации с учётом опыта смежных предприятий, но ни одно из них дирекцией не принималось. Наконец, в начале 1982 года Жуков собрал дирекцию для обсуждения одного единственного вопроса: как реорганизовать наш отдел, не нужно ли его разделить на два отдела. Нужно сказать, что он всегда тщательно готовился к проведению совещаний и к его началу, как правило, уже имел один или два варианта решений по обсуждаемому вопросу. А совещания ему были нужны, чтобы проверить, не допустил ли он ошибки, всё ли учёл, и поэтому внимательно выслушивал разные точки зрения. Но это не значило, что он примет их во внимание, он не поддавался мнению большинства, считая, что он лично за всё отвечает. И демократия не годится в управлении предприятием. Если он чувствовал, что что-то важное не учтено, он снимал вопрос с обсуждения и переносил его. Решения он принимал взвешенные и редко их менял. Он как-то сказал: «если я буду отменять свои решения, то какой же я буду директор? Меня перестанут уважать». На этом совещании по реорганизации выступило 11 человек. Девять человек выступило за сохранение существующей структуры, в том числе и я. Я понимал, что моё выступление в пользу разделения может быть воспринято, как личная заинтересованность. Двое выступили за разделение отдела на два. Жуков сказал: «Я выслушал всех, поиграл в демократию. Решение моё такое – отдел разделить на два подразделения, одно из которых будет заниматься наукой, другое – техникой. Это неправильно, когда всё свалено в кучу. Я поручаю Вам, Александр Васильевич, подготовить проект приказа и дать мне на утверждение». Мне это представилось таким образом, что стоят небольшие весы, в одной тарелке которых лежит 9 спичек «против», в другой – 2 спички «за», и на тарелку «за» опускается кулак директора, все спички «против» разлетаются во все стороны.
Когда я спросил секретаря Учёного Совета Калерию Андреевну Быкову, что же мне делать, она ответила: «Саша, директор дал тебе карт-бланш на все твои действия. Теперь тебе придётся отвечать за новый отдел, поэтому поступай как считаешь нужным и никого можешь не слушать». Это был нонсенс. Но я всегда старался не ставить людей, коллег в унизительное положение. И в данном случае я переговорил с начальниками заинтересованных подразделений, чтобы учесть их мнение. Во-первых, если сделать, как надо, то начальник разделяемого отдела Борис Ларионов мог остаться с одной лабораторией, и отдел, как таковой, перестал бы существовать. С Ларионовым у меня были нормальные отношения, и я пошёл ему навстречу, оставив лабораторию программирования в его отделе. Кроме того, лабораторией автоматизации руководил Виктор Гамий, который ранее был моим начальником, и ему, наверное, показалось зазорным оказаться у меня в подчинении. Поэтому он обратился ко мне с просьбой оставить его лабораторию в старом отделе. Он однако объяснял свою просьбу тем, что новый отдел будет заниматься преимущественно эксплуатацией техники, а его лаборатория - разработками новых систем автоматизации и ему лучше остаться в старом отделе. Я не смог ему отказать, хотя по делу его лаборатория должна была находиться в моём отделе.
Я подготовил директору проект приказа о создании нового отдела вычислительной техники численностью 110 человек за номером 36 в составе 3 лабораторий: лаборатории быстродействующих ЭВМ под руководством Радмира Гайнанова, лаборатории ЭВМ средней производительности и малых ЭВМ с начальником Валентином Залыгаевым и лаборатории автоматизации бухгалтерского учёта под началом Владимира Шаврина. Приказ был подписан в апреле 1982 года, я был назначен начальником отдела. Считая, что мне недостаёт знаний по организации руководства большими коллективами сотрудников, я искал публикации с рекомендациями по этому вопросу. У меня под стеклом стола находилась памятка с правилами общения специалистов американской корпорации «Дженерал электрик», имелись и брошюры по этой теме. Но самым ценным приобретением стала книга знаменитого американского менеджера Дейла Карнеги: «Как завоевать друзей и влиять на людей». В ней содержалась целая кладезь мудрых рассуждений и конкретных полезных советов по темам управления, многие из них я использовал в своей практике.
Особенностью отдела являлась работа ряда групп, занимающихся обслуживанием технических средств и решением задач, в круглосуточном режиме, включая выходные дни, что вызывало необходимость чёткой организации и контроля дисциплины, пожарной безопасности. Необходимо было также навести порядок в работе лаборатории Шаврина, которая часто доставляла хлопоты из-за задержки расчётных работ. Для контроля работы операторов, занимавшихся вводом бухгалтерской информации, был разработан и внедрён под руководством ведущего программиста А.С.Савельева программный продукт по автоматизированному учёту производительности и качества работы операторов, что дало отличные результаты.
По примеру дирекции я еженедельно проводил короткие совещания (рапорты) для обсуждения общих вопросов, подведения итогов работы, информирования о решениях дирекции, касающихся отдела. Отдел разрабатывал план работ на квартал, лаборатории на его основе составляли ежемесячные планы и соц.обязательства. При подведении итогов работы за квартал отмечалась лучшая лаборатория, группа, лучший ИТР, молодой специалист, рабочий, которых поощряли грамотами, премиями. Это позволяло развивать творческую инициативу, равномерно загружать сотрудников, выявлять и продвигать наиболее активных. Система давала неплохие результаты: отдел неоднократно занимал первые и призовые места в соревновании отделов, на разных конкурсах. Сотрудники регулярно поощрялись на уровне предприятия грамотами министерства, предприятия, памятными знаками. В моей работе не всё шло гладко, возникали непростые ситуации в производстве, сотрудниками допускались нарушения трудовой дисциплины, пожарной безопасности. Наибольшие проблемы доставляли изрядно пьющие сотрудники, которых было немало, в число которых, входили, к сожалению, и руководители разного уровня, и рядовые сотрудники. Можно было их уволить. Но некоторые из них были хорошими специалистами, у других могли пострадать семьи, да и они сами могли бы просто спиться. Поэтому приходилось проводить всякого рода воспитательную работу: ругать, направлять на лечение, убеждать, наказывать материально. Я до сих пор чувствую удовлетворение, что удалось никого из них не потерять, сохранить их, как специалистов, глав семейств, получить от них отдачу.
В отделе на высоте была организована наглядная агитация: электромеханиками Виктором Крюковым и Юрием Головкиным были изготовлены красочные, оформленные с хорошим художественным вкусом стенды наглядной агитации из цветного пластика, которые представители профкома предприятия показывали председателям профбюро других отделов, в качестве образцовых. Это дополняло систему управления отделом.
В те времена большую роль играла общественность: партийная и профсоюзные организации. В отделе было избрано профсоюзное бюро во главе с энергичной Людмилой Муратовной Иванниковой, которая хорошо помогала мне в организации общественной жизни: проведении праздников, юбилеев сотрудников, обеспечении сотрудников путёвками в санатории, пионерские лагери и многих других мероприятий. В дальнейшем с этими обязанностями так же успешно справлялась Юлия Леонидовна Писарева. Функционировало в то время и партийное бюро, общее для обоих отделов. Им руководил сначала Виктор Гамий, затем Геннадий Лавров. Была в отделе и комсомольская организация, которую непросто было расшевелить из-за инертности молодых людей. Позднее большую работу в должности председателя профбюро проводила Светлана Васильевна Коваленко, которая относилась к сотрудникам с большим вниманием и заботой. При необходимости и мне приходилось подключаться, чтобы помочь сотрудникам в решении их личных и семейных проблем. Во многих случаях такая помощь была результативной. Иногда завершалась курьёзом. Однажды ко мне обратилась инженер Людмила Горбачёва с просьбой помочь получить путёвку для неё и её больной дочери в детский санаторий на море. Я обратился в профком с ходатайством, ей путёвку дали на двоих. По возвращении из санатория эта эмоциональная женщина вместо благодарности говорит мне: «Ну, Александр Васильевич и помогли Вы мне!». Я спросил: «Что случилось?» В ответ прозвучало: «Приехали мы нормально, прожили несколько дней, и вдруг моя дочь заболела дизентерией, и весь наш отпуск пошёл насмарку». Когда я спросил, в чём моя вина, она ответила, что если бы я не участвовал в этом деле, они бы не поехали и не заболели. Вот и помогай людям.
В эти годы мы проводили большую работу по переоснащению предприятия новой вычислительной техникой: были внедрены ЭВМ ЕС-1033, ЕС-1045, 15-20 комплектов мини-ЭВМ серии СМ, микро-ЭВМ разных типов, затем персональные компьютеры. Кстати, именно ЭВМ серии ЕС доставляли наибольшие хлопоты для нас, как, впрочем, и для специалистов всей страны. Как я уже упоминал, пиком развития вычислительной техники в СССР была ЭВМ БЭСМ-6. Затем в стране было принято очень спорное решение: свернуть работы по созданию отечественных высокопроизводительных комплексов и ЭВМ средней мощности и ориентироваться на американские разработки и машины. Но в то время действовало эмбарго на поставку высоких технологий в СССР. Поэтому разработчикам приходилось с помощью спецслужб воровать их документацию, переводить её на русский язык и затем создавать производство копий американских ЭВМ, появлялись у нас эти копии спустя несколько лет, обрекая страну на постоянное отставание в развитии вычислительной техники. Кроме того, программное обеспечение американских ЭВМ было рассчитано на их надёжную электронную элементную базу. Наша промышленность не смогла организовать выпуск надёжной электроники для ЭВМ. В результате наши серийные машины серии ЕС оказались весьма ненадёжными, имели в работе много отказов и сбоев, что очень затрудняло нашу работу.
Директор Жуков тщательно сам отслеживал состояние и уровень работ практически по всем основным направлением работы предприятия. Вычислительная техника, автоматизация разработок, исследований, производства всегда находились под его наблюдением. Поэтому мне, как и другим руководителям, необходимо было посещать выставки, конференции, особенно с участием иностранных представителей. Я помню очень интересные японскую и французскую выставки, поездки на конференции в Красноярск, Ташкент, Львов, Кишинёв, Киев, не говоря уже о Москве, где довелось выступать с докладами и сообщениями о состоянии работ, проводимых в нашей организации. Перечень работ, выполняемых отделом, включал в себя широкий спектр работ: разработку технических заданий на размещение ЭВМ, курирование монтажных работ, наладку машин и их ремонт, подготовку данных и выполнение операторами ЭВМ расчётов по задачам пользователей, круглосуточное обслуживание больших ЭВМ и т.д. Кроме того, большой объём работ выполнялся по программному обеспечению: адаптация и сопровождение системного программного обеспечения, разработка и внедрение прикладного программного обеспечения, в первую очередь для автоматизации бухгалтерского учёта. В те годы пользователи ЭВМ при решении задач могли напрямую выходить на ЭВМ через терминальную сеть, так как высокопроизводительные машины работали в многопользовательском режиме и могли обеспечить одновремённую работу многих десятков пользователей. Но на смену этих шумных монстров, занимающих огромные площади, потребляющих много электроэнергии и требующих большого количества специалистов для обслуживания, стали постепенно подходить сначала робко, а затем всё более уверенно вычислительные устройства нового поколения – персональные компьютеры. Но всё это произошло не так быстро. А пока надо было использовать то, что было.
Одной из самых критичных позиций была необходимость создания гибкого программного обеспечения для бухгалтерского учёта. Под руководством очень талантливого программиста Алексея Сергеевича Савельева было разработано такое программное обеспечение для системы бухгалтерского учёта, которое предоставляло возможность гибко перестраиваться при изменении законодательства, касающегося этого учёта. Савельев, обладал ещё одним талантом – он имел отличные вокальные данные и блестяще исполнял на наших торжествах арии, романсы и народные песни. Он владел сильным густым басом, доставшимся ему по наследству. Его дед был священником, служил во Владимирской области, был репрессирован и расстрелян. Алексей поехал в восстановленную церковь, где служил его дед, собрал документы, заказал по сохранившимся фотографиям его икону и подал все документы в Синод русской православной церкви. Синод причислил его, как безвинно погибшего священнослужителя, к лику святых. Вот такой был у нас программист, живший, кстати, в Москве.
Некоторые другие сотрудники также выделялись своим интеллектом и успешно продвигались по службе, другие отличались художественным вкусом, хорошо рисовали, сами шили платья, сочиняли стихи и т.д. Из специалистов того времени выделялись Ирина Лукьянова, Владимир Соболев из группы БЭСМ-6, системный программист Людмила Сергеева, Сергей Касаткин, Евгений Красников, Николай Казёнов и Андрей Попов, Анатолий Лобков, Юлия Писарева, Виктор Крюков, работавшие в группе ЕС-ЭВМ, Анатолий Малов, Людмила Иванникова, Виктор Юрасов, Сергей Серёгин, Светлана Коваленко, занимавшиеся обслуживанием мини-ЭВМ, программисты Лидия Каменева, Руфина Даниленко, Любовь Овсянникова, Ирина Ахапкина, Татьяна Шугаева, Валентина Гайдашова, Галина Рыжанушкина, и, конечно, наш бессменный умелец, мастер «Золотые руки» Александр Семёнович Никитников. По направлению автоматизации управленческих задач предприятия работала целая плеяда успешных специалистов: Эдуард Соловьёв, Ирина Ченцова, Валентина Берсенева, Наталья Коптева, Галина Леонова, Галина Юрлова и другие.
В лаборатории программирования, созданной и длительно возглавлявшейся моим другом Виктором Дудко, работали много хорошо подготовленных трудолюбивых программистов: Нина Иванова, Валентина Иванькова, Надежда Иванова, Валентина Ларионова, Людмила Козловская, Екатерина Никитина, Наталья Чапцова, Людмила Карманова и многие другие, которые своим результативным трудом внесли большой вклад в развитие автоматизации расчётных работ по научным направлениям деятельности предприятия.
В конце восьмидесятых годов я был избран в Совет трудового коллектива(СТК) предприятия. Новый орган управления предприятиями, созданный не гребне перестройки, был предназначен для контроля деятельности администрации предприятий со стороны его работников. В его составе мне посчастливилось работать бок о бок с будущим легендарным главой города Дзержинский Виктором Ивановичем Доркиным. В составе СТК он руководил жилищной комиссией, я возглавлял комиссию по транспорту и создавал положение о порядке распределения легковых автомобилей, выделяемых предприятию для сотрудников. До этого наши контакты были случайными и касались обслуживания компьютеров. В СТК Виктор Иванович выделялся своей активностью и смелостью, не боялся высказывать довольно острые критические замечания в адрес руководства. В частности, в обеспечении жильём сотрудников предприятия были элементы субьективности, значительное количество квартир выделялось вне очереди по решению администрации. Доркин настоял на переработке Положения о распределении жилья и предложил свой вариант, основанный на объективных показателях с использованием компьютеров, который после жаркой дискуссии был принят.
С течением времени у меня появились проблемы со стороны сердца. Я прошёл исследование в Кардиоцентре, в результате чего мне настоятельно рекомендовали согласиться на аортокоронарное шунтирование, иначе мне в ближайшее время грозил инфаркт. 22 марта 1990 года в Кардиоцентре бригадой врачей под руководством знаменитого сердечного хирурга Р.А.Акчурина мне сделали операцию, закончившуюся успешно. Однако предстояло пройти длительный период реабилитации, что могло затруднить надлежащее исполнение мною обязанностей руководителя отдела. И я принял неординарное решение: перейти с должности начальника отдела на должность главного специалиста по вычислительной технике, с одновремённым исполнением обязанностей заместителя начальника отдела. К тому времени вместо академика Жукова руководителем предприятия был назначен Зиновий Петрович Пак. В период начавшейся перестройки, когда было много наломано дров, в том числе ограничивался предельный возраст директоров в 75 лет, академик Жуков был, к сожалению, освобождён от должности руководителя предприятия, хотя оставался здоровым и деятельным. Когда начался развал всего и вся, он, используя свой авторитет и связи, всеми силами пытался уменьшить потери предприятия и отрасли, обращаясь во все инстанции, включая президента. Он скончался в 2000 году, в возрасте 88 лет. Ещё при жизни рядом с проходной предприятия был установлен его бюст. В городе и на предприятии всегда отмечаются юбилейные даты, связанные с ним, его именем названа улица, идущая от въезда в город до проходной предприятия, которым он руководил.
По моей рекомендации начальником отдела стал В.А.Залыгаев. Оглядываясь назад, я убеждён, что моё решение было правильным и продуманным Освободившись от груза организационной работы, я сосредоточился на работах по внедрению новых средств вычислительной техники — микроЭВМ и персональных компьютеров, создании на их основе систем обработки данных. Скоро для предприятия, как и для всей страны наступили тяжёлые времена, резко сократилось количество заказов и финансирования, значительно упала реальная заработная плата, начались масштабные сокращения персонала, а наиболее квалифицированные специалисты стали сами уходить с предприятия. ЭВМ вследствие слабой загрузки стали выводить из эксплуатации, демонтировать и продавать в металлолом. Этот процесс стал возможным также вследствие всё более ускоряющегося внедрения персональных компьютеров. Закрытие больших ЭВМ и перевод задач на компьютеры привёл к высвобождению большого числа сотрудников, в том числе прикладных программистов, операторов и электромехаников. Численность сотрудников отдела сократилась в 4-5 раз. Наш отдел, как и предприятие, вплоть до начала двухтысячных годов существовал на голодном пайке: с низкими зарплатами, техника обновлялась редко. Почти сошёл на нет приход молодых специалистов, большинство сотрудников имели возраст свыше 40 лет.
В начале 1992 года при предприятии создаётся товарно-сыьевая биржа «Конверсия», которая в основном занималась распродажей запасов ценного сырья и материалов оборонных предприятий; эта распродажа, с одной стороны позволяла избавиться от неликвидов и как-то поправить финансовое положение предприятий, с другой стороны, приводила к опустошению необходимых запасов. Руководители биржи, директор В.В.Чесноков и его заместитель В.В.Мартынюк, хорошо знали меня по работе, они пригласили работать на бирже в должности главного инженера. Хотя предложенная зарплата бала значительно выше получаемой мною, я отказался от этой должности, считая, что биржа – дело не моё, временное и проработает недолго. Моя семья, как и другие семьи, испытывала материальные затруднения, поэтому я принял другое решение: поработать на бирже начальником отдела связи по совместительству, не увольняясь с предприятия. У меня в это время накопилось на предприятии 6 неиспользованных очередных отпусков. Я постепенно оформлял эти отпуска и частями их использовал, работая на бирже 2-3 дня в неделю по 4 часа. В мои обязанности входила организация и проведение работ по обеспечению телефонной связью торгов биржи. Я поработал на бирже в течение полутора лет до её закрытия в средине 1993 года, получая весомую добавку к основной зарплате. Торги представляли красочное, интересное зрелище с большим количеством участников. Можно было наяву в миниатюре увидеть, как на самом деле происходят торги на торговых биржах.
Взаимоотношения сотрудников биржи были вполне корректными, периодически организовывались мероприятия как на площадке биржи, так и с выездом в другие места. Особенно запомнились посещение Свято-Данилова монастыря. Интерес учреждений церкви к бирже объяснялся просто: на торгах биржи неоднократно делались пожертвования монастырю крупных денежных сумм, которые шли на его реставрацию. В целом работой на бирже я был удовлетворён. Но, как говорится, недолго музыка играла, биржа закрылась спустя полтора года после её открытия.
В двухтысячные годы начался медленный подъём в развитии предприятия, что сразу же сказалось в обновлении средств вычислительной техники, стали закупаться персональные компьютеры, которые окончательно вытеснили устаревшие мини- и микро-ЭВМ. Отделом стал руководить новый энергичный начальник – Виктор Фёдорович Полуянов. Под его руководством была создана локальная вычислительная сеть предприятия на основе оптоволоконного кабеля и коммутационных устройств, которая связала основную часть пользователей служб управления, функциональных подразделений и научных отделов с базами данных, размещёнными в серверах Вычислительного центра. Была внедрена внутренняя электронная почта предприятия и создана автоматизированная проходная основной территории. Количество персональных компьютеров на предприятии превысило 600 комплектов. С течением времени, с возрастом я был уже не в состоянии в полной мере участвовать во всех этих работах, и постепенно переключался на чисто организационную работу: составление планов, оформление отчётов, справок, обоснований, проведение экономических расчётов. Ряд сотрудников среднего возраста перешли в разряд руководителей: А.А.Переверзев, А.М.Лобков, Т.М.Шугаева, поступили на предприятие и хорошо проявили себя Анна Глушко, Сергей Галкин, Сергей Шумкин, Марина Дёмина, Александр Петрище и другие специалисты. Пару лет в отделе работал программистом мой внук Владимир.
В этот период времени я достаточно плотно занимался общественной работой: дважды избирался в профсоюзный комитет предприятия, в работе которого принимал активное участие, выступая по разным вопросам, в том числе с критическими замечаниями: я считал, что администрация уделяет мало внимания техперевооружению предприятия, что в дальнейшем может привести к утрате предприятием его лидирующих позиций в отрасли.
31 декабря 2010 года стал моим последним рабочим днём на предприятии, которому я посвятил 53 года, 5 месяцев и 22 дня своей жизни.
Пришло время подвести итоги. Я удовлетворён тем, что мне удалось многое сделать нужного и полезного для предприятия, за что меня ценило и руководство в лице генерального директора академика Б.П.Жукова, главного инженера Б.К.Громцева, уважали коллеги. Меня неплохо поощряли за результативную работу: за время работы моей большой семье не один раз улучшали жилищные условия, я был награждён правительственными наградами, и другими знаками отличия, занесён в Книгу Почёта предприятия. Я ощущал, что и подавляющее большинство моих подчинённых, за исключением одного-двух человек, относились ко мне, как мне представляется, с уважением и с доверием, так как я правильно организовывал работу, давал сотрудникам шансы на профессиональный рост. При необходимости я помогал их семьям в решении разных житейских проблем, старался поступать по справедливости и не ставил их в унизительное положение даже в случае их промахов и серьёзных проступков. Встречаясь с ними уже после ухода на пенсию, я чувствую, что они относятся ко мне вполне благожелательно, так же, как и я к ним.
Следует отметить, что наше предприятие являлось в течение многих лет градообразующим предприятием города, город рос и развивался вместе с ним и в настоящее время превратился в жемчужину Подмосковья с 50 тысячами жителей. В нём восстановлен и действует знаменитый и очень красивый Николо-Угрешский монастырь с 13 церквями, созданный по велению великого князя Дмитрия Донского после победы на Куликовом поле. Монастырь посещали все русские цари, в том числе Иван Грозный, Пётр Первый, Екатерина Великая. В монастыре 2-3 раза в год ведёт службу патриарх. В центре города возвышается памятник Дмитрию Донскому. Имеется бронзовый памятник Ф.Э. Дзержинскому, копия памятника на Лубянке. Когда обнаружилось, что в городе проживает прямой потомок А.С.Пушкина, ученица лицея, по призыву школьной общественности был организован сбор средств и установлен памятник Пушкину работы знаменитого скульптора Аникушина. В городе разместился музей военной техники, одним из экспонатов которого является макет стратегической ракеты «Тополь» в натуральную величину. После завершения выработки кварцевого песка на окраине города образовалось большое красивое озеро, которое посещают тысячи отдыхающих из Москвы и ближайших поселений. В городе построено много красивых зданий. Городу очень повезло, что им в течение многих лет руководил замечательный человек — В.И.Доркин.
Смирнов А.В., 6 октября 2013 года. Из книги «Мои воспоминания, размышления, суждения» (не опубликована).
Флаг города на площади Дмитрия Донского
Памятник святителю Николаю
